ВЫПУСК СТО ДВАДЦАТЫЙ

12 ноября 2004
General Erotic No. 120

М. И. Армалинский
"Чтоб знали!"
Избранное, 1966-1998
в пер. 860 cтр., 2002
Издательство: "Ладомир" Серия: "Русская потаенная литература"
ISBN: 5-86218-379-5 

В авторский том Михаила Армалинского вошли стихи и проза, написанные как еще в СССР, так и после эмиграции в 1976 году. Большинство произведений скандально известного писателя публикуется в России впервые. Основная тема в творчестве Армалинского - всестороннее художественное изучение сексуальных отношений людей во всех аспектах: от грубых случайных соитий до утонченных любовных историй, а также проблемы сексуальной адаптации сов8-499-729-96-70или обращайтесь по электронной почте: ladomir@mail.compnet.ru
"Чтоб знали!" продаётся в книжных магазинах Москвы, Петербурга и др. городов.
Покупайте по интернету в "Библиоглобусе", "Озоне" и в др.
В США посылайте заказ в M.I.P. Company по адресу mp@mipco.com

* * *

(Обнаружил опечатку. На стр. 578, в 12 строке снизу: "прупруденция", а должно быть "прудпруденция" - от "пруд прудить". Исправьте, пожалуйста, у кого книга имеется.)

ЧЕТВЁРТОЕ ИЗДАНИЕ - САМОЕ БОЛЬШОЕ И СМЕШНОЕ СБОРИЩЕ ДУРАКОВ, ПОДЛЕЦОВ
И НЕСКОЛЬКИХ ЧЕСТНЫХ И УМНЫХ ЛЮДЕЙ

Питерское издательство РЕТРО переиздало Ладомировское издание 2001 года "Тайных записок" Пушкина
Читайте вступительную статью Ольги Воздвиженской.

12 November, 2004

Читайте кусок из моего интервью в ноябрьском номере московского журнала Квир,
и полное интервью - на Российском литературном портале геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов.

* * *

Всесторонняя поэзия

Вера Павлова назвала новую книгу своих стихов "По обе стороны поцелуя". (СПб, Пушкинский Фонд, 2004).
Принимая во внимание, что в 1988 году была издана книга моих стихов "По обе стороны оргазма", становится ясно, что Вера Павлова решила по-женски пересказать моё название, попутно и беспутно указывая, что она научилась доводить себя до оргазма поцелуем. С чем я её и поздравляю.
Остаётся надеяться, что Вера Павлова вскоре научится не ограничиваться поцелуями, и её следующая книга стихов будет называться: "По обе стороны презерватива".

Ложь лежащих вместе

Lying Together. My Russian Affair. By Jennifer Beth Cohen. The University of Wisconsin Press. Terrace Books, 2004, 214 p. ISBN 0-299-20100-7

На обложке этой книги нарисованы смятые простыни, за которыми маячат церковные купола. Из такого ландшафта можно заключить, что в двусмысленном названии книги (lying переводится как "лежать" и как "лгать") акцент делается на "лежать", тем более когда лежание происходит together, что есть "вместе". Впрочем "лживого" смысла в романе тоже предостаточно, так как между героями и внутри героев ложь процветает прямо как в сонете Шекспира в переводе Маршака:

...Я лгу тебе, ты лжёшь невольно мне,
и кажется, довольны мы вполне.

Я бы ещё пояснил название так: сексуальное наслаждение как самое честное проявление в человеке ("Лёжа вместе") противопоставляется остальной жизни, полной лжи ("Совместная ложь") - второй возможный перевод названия романа. Вот я и думаю, что оптимальный русский перевод названия, обобщив два будет таким: "Ложь лежащих вместе".
В авторском вступлении Дженнифер пишет, что хотя она изменила некоторые имена и хронологию событий, тем не менее это правдивая история, причём о ней самой. Так что повествование ведётся от первого лица, и имя героини является именем автора. Честная, значит - что ж, мы её на этом и прихватим, что должно ей понравиться, судя по роману.

Дженнифер, или Джен, как ёе там сокращают, изучала в американском колледже русский язык да литературу и на каникулы не раз улетала в Ленинград подучиваться. В колледже на занятиях по русской литературе она познакомилась со студентом по имени Кевин. Они несколько раз оказывались наедине, гуляя и толкуя о русской литературе, но ни разу даже не поцеловались, хотя влечение друг к другу они испытывали. После окончания колледжа они расстаются на шесть лет и не поддерживают никаких контактов. Джен работает в Нью-Йоркской прессе, и в январе 1998 года, когда все репортёры охотятся за Моникой Левински, Джен решает подготовить материал об обманном вывозе женщин из России в Америку и о принуждении их заниматься там проституцией. Джен откровенно говорит, что в этой теме присутствует бесспорная сексуальность, которая её влечёт. И действительно, получая сексуальное удовлетворение от раскрытия сексуальных преступлений, ты обретаешь прекрасный стимул их раскрывать.
Занимаясь таким сексуально возбуждающим журнализмом, Джен вспоминает, что Кевин давно работает в Петербурге в англоязычной газете и может оказаться ей полезен со своими местными связями. Другой, более веской причиной для возобновления контакта с Кевином является серия неудач по поиску мужа, несмотря на активную половую жизнь, что ввергала Джен не только в депрессию, но и в анарексию, с которыми она успешно боролась с помощью таблеток и психотерапии.
Она знала через общих знакомых, что Кевин был женат, заимел ребёнка, развёлся, а также испробовал все возможные наркотики, запивая их алкоголем в таких изрядных количествах, что ему пришлось организовать в Питере первое общество Анонимных Алкоголиков.
И вот Джен с тоски решила прощупать ситуацию. Она легко находит адрес электронной почты Кевина, пишет ему, он тотчас откликается, и с места в карьер начинается жаркий почтовый роман.

Под предлогом сбора материалов по нужной теме, Джен организует себе командировку в Питер, где её встречает Кевин и погружает по горло в пахучую российскую жизнь. У них начинается любовь до гроба с планами женитьбы и установленным количеством будущих детей.
Очарование Россией усугубляется тем, что Джен живёт в Петербурге, который она считает самым подходящим городом для любовников, противопоставляя его традиционному, но недостойному, с её точки зрения, конкуренту - Парижу.
В Москве же Джен не видит ничего магического, присущего Питеру. Так что ей крупно повезло с декорациями для первых актов её любовной драмы.
Несмотря на перманентное отсутствие туалетной бумаги в туалете аэропорта и частое отключение горячей воды в квартире, Джен смиряется с российскими неудобствами, получая взамен то, чего ей не хватало у себя на родине. Например, в России ей не приходилось самой таскать свои чемоданы, а это делали за неё мужчины - это давало ей радость ощущения себя женщиной. (А в Америке равноправные женщины сами таскают равновесные чемоданы). Вот что пишет Джен:
"Пусть изнасилования в России носят эпидемический характер. Пусть законы против сексуального домогательства практически не существуют. Пусть битьё жён в порядке вещей. Но рыцарство здесь ещё не исчезло".
(Даю перевод с женского языка на мужской: "Открой галантно для меня дверь, а за ней можешь меня хоть насиловать.")
Да за такое признание вслух её бы распяли американские феминистки вместе с домохозяйками и закуренными студентками. Да будь Джен в Штатах, она и сама от слова "изнасилование" стала бы возмущённо вопить, исходя пиздяной слюной. (Она признаётся Кевину, что мечтала быть изнасилованной).
Она к месту вспоминает, что в теории кинематографии линза камеры приравнивается к фаллосу, а фотографирование - к некоторого рода изнасилованию. Джен наслаждается властью, которой она обладает, будучи режиссёром, и как бы осуществляет насилие над проститутками, у которых берёт интервью, то насилие, которое сама мечтает испытать.
Джен радостно соглашается даже с "оскорблением чести и достоинства" - когда Кевин в баре объяснил другим мужчинам, что Джен "его сука" (I told them you're my bitch), Джен не оскорбляется, что пришлось бы ей сделать в Америке, а испытывает приятное ощущение принадлежности Кевину.
Когда в казино негр-охранник одобрительно хлопает её, проходящую мимо, по заду, она не закатывает истерику и не бросается к адвокату, а чувствует, что её просто по достоинству оценили.
Так в России Джен становится женщиной, потому что мужчины относятся к ней как к женщине...

ПОЛНОСТЬЮ ЧИТАЙТЕ В КНИГЕ МИХАИЛА АРМАЛИНСКОГО АРОМАТ ГРЯЗНОГО БЕЛЬЯ.

"...как сумасшедший с бритвою в руке."
И с Нобелевской премией в банкЕ.

В прошлом году, благодаря присуждению ему Нобелевки по литературе, я открыл для себя превосходного Кутзее (см. GE102). В этом году я тоже доверился решению Нобелевского комитета и бросился за книгами лауреатки Elfriede Jelinek.
Так как немецкого я не знаю, я приготовился к английскому. Однако в качестве литературного парадокса в нашей огромной библиотеке графства Hennepin не оказалось ни одной книги лауреатши (на английский язык они переведены лишь британским издательством, а в Штатах до сих пор не переводились), но зато целых две книги оказались в русском переводе издательства "Симпозиум" (уж лучше бы оно называлось "Партийное собрание"). Начал я с "Пианистки", по которой фильм сделан, весь как новогодняя ёлка, увешенный премиями. Фильм я не смотрел, а потому впечатление было незамутнённым.
Прочтя книгу, я впал в недоумение: "Что делать?" - Решить, что переводчик-бездарь изувечил гениальный роман? (Он там, кстати, вместо "ебаться" пишет "трахаться" - тоже мне, лингвист хуев.) Либо прийти к прискорбному заключению, что нобелевский комитет свихнулся на садомазохизме. В рецензиях, что я читал о книгах лауреатки, пишут, что она какая-то борчиха, что она гражданские и сексуальные права то ли качает, то ли защищает. Вся из себя принципиальная и опять-таки за женщин. А посему, помимо вышеуказанного вещего вопроса "Что делать?", я задал ещё один вопрос, риторический: "Какая дура?!"
Потом я начал читать второй роман "Любовницы", переведённый тем же переводчиком (там написано "авторизованный перевод", - это что значит? - переводчик из себя автора делает или лауреатша русский знает в совершенстве и своё добро на перевод наложила?) И перевод этот издан в том же издательстве "Партия наш рулевой". Дочитать этот роман не было никаких сил, но стиль автора или авторизованного переводчика продолжал однообразно удручать.
Даже если переводчик не смог донести, предположим, волшебный язык авторши, то не мог же он абсолютно переврать фабулу. Что же там понаписано про Пианистку-то?

Красивая, неприступная (ха-ха!) баба лет под тридцать живёт с матерью в квартирке. Мать дочку третирует, следит за её нравственностью и досугом. Время от времени мать и дочь дерутся, вцепившись друг другу в волосы и нанося болезненные удары. Потом мирятся и спят в одной кровати. Нет, не трахаясь (используя лексику романа).
Дочка преподаёт музыку, а в свободное время тайно ездит в бедный район, где засиживается в злачных местах. В них мужчины сидят по кабинкам и, глядя в окошечко, дрочат на голых баб, которые им кажут свои прелести. Пианистка - единственная женщина, которая регулярно оказывается среди мужчин-клиентов этих заведений. Причём Пианистка не играет виртуозными пальцами на своей пизде во время взирания на женщин, а сидит, невинно ручки на свои сжатые коленки положив.
Вообще-то у неё раньше было несколько любовников, но никто из них не мог дать ей должного наслаждения. Тут-то она и отвратилась от мужиков, но и на баб у неё не хватало духу вскочить. Так что пианистка для наслаждений занималась тем, что резала своё тело острыми предметами. Например, пизду резала бритвой (потому-то я и вспомнил строчку Арсения Тарковского, вынесенную в заголовок), да так что кровь с трудом останавливала. А в самой последней сцене она ножом своё плечо пронзает, и уходит вдаль, кровоточа. Весёленький happy end.

А до этого у тапёрши возникает роман с семнадцатилетним учеником, который сначала трепещет перед училкой, а потом, когда она уступает его напору и сосёт ему хуй, не давая кончить, а затем неделями мучит его, не пуская хуй в себя, он начинает к ней относиться по достоинству резко, а в итоге и вовсе её за рабыню считать. Спровоцировано такое отношение было тем, что училка ученичку письмо написала, где излагала свои немузыкальные мечты - быть его рабой или чем-то в этом роде. В конце концов ученик избивает училку, а потом, как выражается переводчик, "трахает". Училка же только счастлива и вскоре волочится к ученику, теперь уже студенту технического вуза, посмотреть на него издали, а там, как я уже и писал выше, привычно пускает себе кровь, так и не подойдя к ученичку, а лишь поглазев на него со стороны.

Такой вот женско-освободительный роман. Причём до изнеможения многословный, описывающий каждую испорченную деталь, каждое вымученное чувство, которые становятся омерзительны уже из-за одного того, что авторша так безмерно долго топчется на каждом из них.
Пианистка - это настольная книга для садомазохистов, возведённая в сан святых Нобелевской премией и премией Каннского кинофестиваля. Единственный позитивный вывод из этой книжки можно сделать такой: вот до чего мужики бабу довели! Видно этой фразы вполне хватило для Нобелевских судей, чтобы узреть в творчестве лауреатки борьбу за освобождение женщин - самое благородное гуманитарное занятие нынешних времён.

Однако с другой стороны, этот роман продолжает укреплять миф о связи между сексом и жестокостью, который используют моралисты и церковники, чтобы подавлять и ограничивать секс, тем самым якобы спасая человека от жестокости. Этот роман создал ещё одно вредное орудие подавления - в нём самоистязания героини можно использовать как усиление аргумента, что секс и жестокость - это одно и то же, но уже не только по отношению к другим, а даже по отношению к самому себе. То есть даже мастурбация в контексте романа может приравниваться к жестокости по отношению к мастурбирующему и на этом основании мастурбация должна быть полностью запрещена как в былые века. Иными словами, этот роман способствует не освобождению женщин, а их ещё большему закрепощению.
На Нобелевском сайте так объясняется решение наградить премией Elfriede Jelinek: "За её музыкальное многоголосие в романах и пьесах, в которых c исключительной лингвистической силой раскрывается абсурдность общественных стереотипов и их подавляющая сила."
Ну, "музыкальное многоголосие", быть может и не услышано в результате "трахающего" перевода, но абсурдность человеческих стереотипов вовсе не разоблачается, а их абсурдность лишь ещё больше укрепляется "Пианисткой".
В одном из интервью Elfriede Jelinek заявила, что она боится скоплений людей (она вообще редко выходит из своего жилья) и что она не сможет приехать на вручение Нобелевской премии, так как не будет в состоянии вынести такого обилия чествующих её людей.
И действительно, ей следует съездить не в Швецию за премией, а в Россию за хуями, как сделала вышеназванная Джен, чтобы вкусить уличного и домашнего секса в непристойном обилии и наглости, которые излечили бы её от "многоголосия" сексуальных несчастий. И тогда следующий роман она напишет про наслаждения не с бритвой в руке, а с хуем в пизде.

* * *

Хули? - Вина Хуливина
(О народных праздниках)

В 1692 году в городке Салеме (что в Америке) несколько девушек начали вести себя странно: они произносили непонятные слова, выкрикивали, вели себя вызывающе. В России это называли кликушеством.
А в Америке пуритане сразу заподозрили трёх женщин, которых назвали ведьмами - мол, они девушек попортили. В Салеме началась параноидальная паника, и в итоге более 150 человек арестовали и девятнадцать человек, мужчин и женщин, повесили по обвинению в колдовстве. Так Салем стал символом народно-освободительного движения "Охоты на ведьм".
Надо отдать справедливость, что в 1711 году правительство городка выплатило компенсацию семьям жертв. Но в существование ведьм все мило продолжали верить. Включая правительство.
Теперь в Салеме, в месте, где происходили преследования и убийства, сделали эпицентр Хуливина, где все наряжаются ведьмами и радуются, что теперь их не сожгут и не повесят.
Это всё равно, что в Освенциме и Треблинке прыгали бы и танцевали евреи, одевая на себя отрепья, напоминающие одеяния узников концлагерей, радуясь, что их там больше не сожгут?
А ведь девчонки в Салеме, что повели себя странно - просто начали созревать, менструировать, интересоваться мужчинами и еблей - у некоторых девушек при сильном подавлении их сексуальности возникают истерические припадки, которые могут быть заразительны для других девушек, находящихся в том же состоянии созревания.
Вместо того, чтобы их вывести на умелую и обильную половую жизнь, правоверные бросились охотиться за ведьмами, которые якобы к сексу девочек приохотили. А ведь суть охоты на ведьм была основана на страхе перед магической привлекательностью красивых женщин и любой пизды в частности. Перед её силой менять судьбу мужчин, лишать их воли и денег. Особый страх вызывали именно красивые женщины, чья сила была наиболее очевидной, поскольку сияла на их лицах для всех вокруг, а не лишь избранным, как скрытая пизда.
Нужно было американскому правительству не откупаться деньгами от своих продолжающихся сексуальных преступлений, а принять очередную поправку к конституции, по которой никаких уголовных преследований за наслажденческое обучение сексу применяться не может.
Но куда им, болезным...

Михаил Армалинский

Читай, писатель. Пиши, читатель: GEr@mipco.com

Вышел роман Ольги Воздвиженской "Море и остров" в серии "Улица красных фонарей", о которой я писал в General Erotic 99.
В General Erotic 88 произошло игрище "Угадайки" - были приведены два куска из романа, инкогнито, и читателям предлагалось определить, написаны они мужчиной или женщиной.
В General Erotic 89 народ бросился отгадывать, и я раскрыл ответ на загадку. Теперь эта книга вышла и гадать не придётся - в ней всё по делу сказано.

ОЛЬГА ВОЗДВИЖЕНСКАЯ. МОРЕ И ОСТРОВ, 2004, Москва, ИЗДАТЕЛЬСТВО "ВРС" Серия "Улица красных фонарей" 263 стр. ISBN5-94451-031-5
Запросы направлять по адресам: lomonosowbook@mtu-net.ru ladomir@mail.compnet.ru

Эта книга о том, как сливаются в чувственном объятии две стихии: струящаяся вода и земная твердь, женщина и мужчина. Каждый из партнеров рассказывает свою историю, а встретиться им суждено в полосе прибоя. Роман — о поколении тех, кому сейчас от тридцати до сорока.

Увлекательное предисловие РОМАН "ОТ РЕДАКТОРА" написано Владимиром Львовым.

Скачивайте листовку книг серии "Улица Красных Фонарей", где публикуются лучшие эротические сочинения всех времен и народов, зарубежная классика жанра, произведения современных русских авторов.
Особливо следует прочитать о книге под номером 39

В СЕРИИ "РУССКАЯ ПОТАЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА" вышли:

1. Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова.
2. Под именем Баркова: Эротическая поэзия XVII - начала XIX века.
3. Стихи не для дам: Русская нецензурная поэзия второй половины XIX века.
4. Русский эротический фольклор: Песни. Обряды и обрядовый фольклор. Народный театр. Заговоры. Загадки. Частушки.
5. Анти-мир русской культуры: Язык. Фольклор. Литература (сборник статей).
6. Секс и эротика в русской традиционной культуре (сборник статей).
7. Заветные сказки из собрания Н. Е. Ончукова.
8. Народные русские сказки не для печати. Русские заветные пословицы и поговорки, собранные и обработанные А. Н. Афанасьевым.
9. В. И. Жельвис. Поле брани: Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира (второе издание).
10. Русский школьный фольклор: От "вызываний" Пиковой дамы до семейных рассказов.
11. Заветные частушки из собрания А. Д. Волкова. В 2 томах.
12. Анна Мар. Женщина на кресте (роман и рассказы).
13. А. П. Каменcкий. Мой гарем (проза).
14. Эрос и порнография в русской культуре.
15. М. Н. Золотоносов. Слово и Тело: Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста XIX - XX веков.
16. "А се грехи злые, смертные..." Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X - первая половина XIX в.) (сб. материалов и исследований).
17. "Сборище друзей, оставленных судьбою". Л. Липавский, А. Введенский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников: "чинари" в текстах, документах и исследованиях. В 2 томах.
18. "Тайные записки А. С. Пушкина. 1836-1837"
19. Г. И. Кабакова. Антропология женского тела в славянской традиции.
20. Национальный Эрос и культура. Сборник статей. Т. 1.
21. М. И. Армалинский. Чтоб знали!: Избранное 1966-1998.
22. С. Б. Борисов. Мир русского девичества. 70-90 годы ХХ века.
23. Рукописи, которых не было: Подделки в области славянского фольклора.
24. М. Н. Золотоносов. Братья Мережковские: Книга 1: Отщеpenis Серебряного века.

Серия издаётся с 1992 года.

Обращайтесь за этими книгами в Научно-издательский центр "Ладомир", координаты которого указаны выше в рекламе моего кирпича, что выше.