ВЫПУСК СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ

4 февраля 2008
General Erotic No. 166

М. И. Армалинский
"Чтоб знали!"
Избранное, 1966-1998
в пер. 860 cтр., 2002
Издательство: "Ладомир" Серия: "Русская потаенная литература"
ISBN: 5-86218-379-5 

В авторский том Михаила Армалинского вошли стихи и проза, написанные как еще в СССР, так и после эмиграции в 1976 году. Большинство произведений скандально известного писателя публикуется в России впервые. Основная тема в творчестве Армалинского - всестороннее художественное изучение сексуальных отношений людей во всех аспектах: от грубых случайных соитий до утонченных любовных историй, а также проблемы сексуальной адаптации советского эмигранта в свободном мире.

Обращайтесь в склад "Ладомира" 8-499-729-96-70 или обращайтесь по электронной почте: ladomir@mail.compnet.ru
"Чтоб знали!" продаётся в книжных магазинах Москвы, Петербурга и др. городов.
Покупайте по интернету в "Библиоглобусе", "Озоне" и в др.
В США посылайте заказ в M.I.P. Company по адресу mp@mipco.com

* * *

(Обнаружил опечатку. На стр. 578, в 12 строке снизу: "прупруденция", а должно быть "прудпруденция" - от "пруд прудить". Исправьте, пожалуйста, у кого книга имеется.)

ВЫШЕЛ ВТОРОЙ ТОМ ПАРАПУШКИНИСТИКИ
- САМОГО БОЛЬШОГО И СМЕШНОГО СБОРИЩА ДУРАКОВ, ПОДЛЕЦОВ
И НЕСКОЛЬКИХ ЧЕСТНЫХ И УМНЫХ ЛЮДЕЙ

Питерское издательство РЕТРО переиздало Ладомировское издание 2001 года "Тайных записок" Пушкина
Читайте вступительную статью Ольги Воздвиженской.

Читайте специальный выпуск General Erotic о выходе двуязычного (англо-русского) издания "Тайных записок 1836-1837 годов" А. С. Пушкина.

4 февраля 2008

Михаил Армалинский

С Ровесником на Серой Лошади.

"Серая лошадь" - такова была кличка у кафе "Ровесник" на Выборгской стороне. Я никогда не называл "Ровесник" "Серой лошадью" - мне это казалось дешёвым пижонством. "Ровесник" есть "Ровесник", и никакую лошадь из него не сделать, даже серую? Романтику я видел не в названии, а в сути кафе, которое в 60-х было средоточием девиц, поэзии и музыки.

Самое популярное блюдо в меню кафе имело то же название: биточки "Ровесник", демонстрируя тем самым безудержную советскую фантазию на именования. Например, в то время по всему СССР имелось мильон кафе с названием "Ласточка", что олицетворяло советскую нежную любовь к вечно ущербной пищевой промышленности.
Фирменное блюдо биточки "Ровесник" подавались с жареной картошкой, и оно казалось мне деликатесом да и стоило всего 35 копеек.
Таким образом, название "Ровесник" звучало для меня приемлемо, несмотря на то, что существовал поганенький молодёжный журнал с тем же названием.
Но это можно было пережить.
Внепищевой деятельностью "Ровесника" руководил совет кафе, состоявший из студентов и курируемый райкомом комсомола. А в деятельность эту входила организация выступлений полулегальных рок и джазовых ансамблей и настолько же полулегальных поэтов, причём из этих выступлений также делались конкурсы, что придавало дополнительный ажиотаж. Перед "Ровесником" вечерами кучковалась очередь юношей и девушек, желающих туда попасть. Побывав разок в такой очереди, и возненавидев её, как и прочие очереди, я решил проблему на другом уровне: я явился на собрание Совета кафе и предложил себя в члены. Каким способом предложил, не помню, но результатом оказалось обретённое членство. Мы собирались раз в неделю вечером, человек шесть и что-то там решали.
Всё это было на таком серьёзе, что мне выдали членскую синюю книжку с фотографией. Удостоверение члена совета кафе "Ровесник" подняло меня на завидную общественную высоту.
Во-первых, я мог проходить в кафе в любое время даже когда все места были заняты, не говоря о музыкальных или поэтических вечерах. Во-вторых, я мог проводить девушек, и полезных знакомых на вожделенные вечера и тем самым заслуживать ответные одолжения. Билетами на вечера я подкупал продавцов различных магазинов, в основном, книжных. Так на Большом проспекте Петроградской стороны был магазин Старой книги. В нём долгие годы работал продавцом Боря с нервными движениями тела и лица. Только перед отъездом до меня дошло, что он был гомосексуалист, ибо эта область секса тогда была настолько для меня чужда, что даже не представлял как себя ведёт гомосексуалист и что у него за жесты. Боря же одно время даже носил большой круглый значок голубого цвета и со словом Blue, но и это я пропустил мимо глаз. Однажды я пришёл в магазин и увидел Борю с покрашенными в яркожёлтый цвет волосами. Но и на это я не обратил сексуального внимания. Боря, большой любитель поп-музыки, которому я доставал билеты в "Ровесник", позволял мне зайти к нему за прилавок, присесть на корточки и буквально погрузиться в закрома отложенных им дефицитных книг, которые я мог брать и покупать. Боре я обязан и знакомством с Bee Gees. Он восхищался их пластинкой Horisontal (1968) и дал мне её переписать. Тогда мало кто знал о Bee Gees, но Боря предрекал им большое будущее, и я был поражён их музыкой. На этой пластинке нет проходных вещей - все прекрасные в том числе Massachusetts - их первый хит в Штатах.

Некоторое время председателем совета кафе был энергичнейший Жора Михайлов, впоследствии прославившийся устраиванием выставок подпольных художников у себя на квартире и пострадавший за это, но потом он бился с КГБ, судил их и теперь имеет свою картинную галерею и не только. Или уже не имеет?
В начале восьмидесятых в период моих кругосветных путешествий я с ним пообщался в Германии, где он тогда жил, и опосредованные связи остались у нас до сих пор.

В шестидесятых "Ровесник" было одним из центров Ленинградской культурной вселенной. Там играли группы: "Авангард-66", "Лесные братья", "Аргонавты" и много других, названий которых я не запомнил. На одном из конкурсов была группа под названием "Такие же". Чрезвычайно скованный в движениях по рукам и ногам солист выступал в белых перчатках, но пел плохо. А точнее, петь не мог. Потому-то названия меня мало трогали.
Все группы старательно передирали популярные песни британских и американских исполнителей и практически не пели ничего своего. И правильно делали, так как до сих пор я не услышал в российском роке хоть что-нибудь, что бы шло хоть в какое-то сравнение с лучшими образцами американского и британского рока и попмузыки.
Так "Авангард-66" начинал своё выступление с песни Dave Clark Five "Because". И всякий раз она меня пронзала своей красотой.
У "Аргонавтов" коронной песней была Hermans Hermits "There's a Kind of Hush". Услышав эту песню, я тоже ликовал.
Из танцев необычайно популярен был джайв. В "Ровесник" на музыкальные вечера приходило несколько компаний модных парней и девиц, которые были мастерами этого танца. Как правило, это были станцевавшиеся пары, они выходили плясать первыми и забивали всех своим классом. Я никак не мог уловить основу движений, позволяющую им делать такие чёткие и ритмичные повороты и шажки. (В Штатах я пошёл в танцевальную школу и раскусил этот орешек). Однажды, когда началась музыка, я осмелился и подошёл к одной невысокой и ладной девице, которая подвижно и хлёстко танцевала джайв со своим толсто-рыхлым партнёром, но который, несмотря на своё тело, танцевал умело и ловко, много лучше меня, стройного и спортивного. Я решил, что девушка научит меня танцевать джайв. Она посмотрела на меня с удивлением, потом взглянула на своего партнёра, который, оказалось, не возражал, и мы вышли в центр круга.
- Поучи меня, - попросил я её.
Девушка ничего не ответила. Я начал двигаться, а она чутко повиновалась малейшему моему движенью. Чуть я потяну её за руку - девушка сделает оборот, я вытяну руку с её рукой в моей, и девушка, соразмерно ритму, отстранится. Всё это она делала молча, не говоря мне ни слова, смотря мимо меня, а я никак не мог уловить изюминку движений. Промучившись со мной до окончания песни, она пошла за свой столик с бесстрастным лицом, какое у неё было во время танцев даже со своим партнёром.
Среди постоянных посетителей "Ровесника" был заметный парень. Худой и элегантный, прекрасно выделывающий джайв. Он вызывал у меня восхищение непринуждённостью и неоспоримой точностью своих движений. После одного джайва с партнёршей ему подстать я подошёл к его столику, и на правах члена совета кафе сказал ему, что он - лучший из всех здесь танцующих. Польщённый, он предложил мне присесть за столик. Парень был студентом медицинского института и сразу стал рассказывать мне о своих танцевальных успехах в других местах и особенно в кафе "Белые ночи" (может, до сих пор имеется - такое название упустить не дадут). А потом этот "Барышников" попросил у меня занять ему рубль. Отказать я ему в тот момент не мог, хотя был уверен, что отдаю рубль навеки как плату за любование его танцем. Но самое интересное, так это то, что он мне потом этот рубль вернул.

Должен сделать отступление, чтобы пояснить, что я в долг давал только хорошо проверенным людям, ибо разок я обжёгся и мне этого хватило на всю жизнь. Когда мне было лет 15 я жил на даче в Репино и там познакомился с художником, работавшим в доме отдыха. Он занимался тем, что рисовал плакаты и объявления, которые по задумке советской власти должны были поднимать моральный уровень отдыхающих, отвлекая их от ебли и выпивки на построение коммунизма. Художнику было лет двадцать пять и один лишь возраст делал его в моих глазах большим авторитетом в области овладения женщинами. Но это был парень весьма невзрачного вида и, что самое главное, я никогда не видел рядом с ним существо женского пола. Учуяв мой голод по познанию женщин, художник пообещал, что познакомит меня со взрослой сговорчивой женщиной и тут же попросил в долг пять рублей. Я подумал, что, будучи у меня в долгу, он будет испытывать дополнительную ответственность за свои слова, что заставит его ещё с большей определённостью познакомить меня с обещанной женщиной. Я дал ему пять рублей, которые были тогда немалыми деньгами, а на следующий день, когда должно было произойти долгожданное знакомство, художник исчез вместе с моей пятёркой. Из этого я сделал логический вывод, что в долг малознакомым людям денег давать нельзя, а женщин надо добывать самому.

Дима Г. (как я недавно узнал, уже покойный) был самым деятельным членом совета кафе. Он пригласил Глеба Горбовского в качестве судьи на конкурс поэтов, а также, чтобы тот после вынесения своего приговора почитал собственные стихи. На меня Дима возложил почётную обязанность вручить Горбовскому оговорённый гонорар за труды в виде бутылки водки. Когда Горбовский пришёл с каким-то приятелем и сел за столик, я подошёл и стыдливо поставил перед ним бутылку. Стыдливо потому, что я практически не пил и выпивание целой бутылки водки представлялось мне угнетающей и чрезмерной бесшабашностью.
На этом конкурсе я занял второе место. Первое занял Виктор Кривулин, которого я тогда увидел впервые и больше всего поразился не его стихам, а соответствию его фамилии общему виду (у Кривулина из-за перенесённого полиомиелита были исковерканы телодвижения). Поднимаясь на сцену, Кривулин жутко ковылял раскачиваясь всем телом - и сострадание нахлынуло на меня, затопив все помыслы о поэтическом соперничестве. Я чувствовал в глубине души, что Горбовский выбрал Кривулина первым заслуженно, ибо Кривулин читал умные, хорошо сделанные стихи, а я прочёл боевой клич под Маяковского "Плоская земля".

ПЛОСКАЯ ЗЕМЛЯ

Я завтра хочу поехать в Париж! -
Надоели города-сухари!
А вчера мне друг предложил пари,
что я никогда не побываю в Африке на сафари.

Он в выигрыше своём был уверен,
и почему - я понял,
потому что мне выйти за двери
тяжелей, чем канадцу махнуть в Японию.

Не страшна идеологии чуждой пасть -
как не проклясть буржуазию?
Из-за неё я так и не смогу попасть
ни в Америку, ни в Малазию!

А зачем мне Франция, когда есть Урал,
Сибирь, в Карпатах пастушьи свирели.
Куда я рвался, чего орал? -
ведь живу в большом, привольном вольере.

Но одно из счастий в жизни - глазеть,
и только обидно, что на мою горе
от Колизея мне остаётся кинотеатр Колизей,
а от Америки - Американские русские горы.

Пусть мне Богом понять не дано,
что оседлая жизнь экономит ботинки.
Но смотреть на Нью-Йорк в кино,
всё равно, что жениться на порнографической картинке.

Вопрос о родине я не замял.
Наша родина - Земля!
Если в космос полетим -
вот где космополитизм.

Обратная сторона луны меня злит -
мне плевать, что там - море иль кратер -
когда я обратную сторону Земли
знаю всего лишь по карте!

Все старые доводы я расплескал
и пришёл к тому, что Земля - плоска!
Сидя на месте, как глазами ни шарь,
не найти доказательств, что Земля - шар.

Когда в сетях границ опутал шею свою,
то глобусы, книги - всё надувательство!
Кругосветное путешествие -
вот округлости доказательство!

1966

После вручения призов, Горбовский, уже опустошив бутыль, смачно и со слезой читал свои живые стихи.

Не помню, каков был подарок Кривулину за первое место. А мне за второе вручили тяжёлый медный бюст юного Пушкина, сидевшего в состоянии задумчивого вдохновения над листом бумаги. В руке он держал перо, а глаза были устремлены в будущее. Подготавливая к изданию "Тайные записки" Пушкина, я понял, что и это не было случайным.
Однако тогда, я был недоволен вторым местом, взял Пушкина за голову и небрежно понёс к своему столику. Сексапильная девушка, проходя мимо моего столика, остановилась и сделала мне комплимент по поводу моих стихов и бюста Пушкина. Я усмехнулся и сказал "спасибо". И это тоже было неслучайным, так как у нас с этой девушкой потом завёлся многотомный роман.

Почти на каждом поэтическом вечере поэзии на сцену выходил полупьяный поэт Овчинников и читал одно и то же антисоветское стихотворение, которое кончалось так:

"Газеты! Газеты! Газеты!
Несите газеты в клозеты!"

Тогда такой призыв звучал зело антисоветски, и всякий раз после этих строчек по кафе проходил гул - все думали, что сейчас его заметут люди в штатском. Но его не заметали, он исправно появлялся на следующем поэтическом вечере и так же зычно читал тот же крамольный стих.

Однажды Дима предложил съездить в Комарово к Ахматовой. Я тогда даже не шибко представлял, что она ещё жива и не понимал, как это взять и приехать без приглашения, но я решил довериться Диме. Он говорил, что к Ахматовой ездят многие поэты. Он, наверно имел в виду Бродского и его окружение. Но я тогда ничего не знал ни о Бродском ни уж тем более о его окружении. Однако именно в то время Ахматова заболела и вскоре умерла. Так что всё к лучшему, а то бы пришлось не только с Кривулиным, но и с Бродским конкурировать.

Я, будучи членом совета кафе, имел список адресов всех музыкальных групп, которые выступали в "Ровеснике", и это позволяло мне без особых усилий делать мелкие деньги. В нашем потоке учился поляк Анджей Д. Всякий раз, когда он ездил в Польшу, он привозил с собой бас гитару фирмы "Лотос". Причём всегда бас и всегда фирмы "Лотос". То ли в Польше другие гитары не изготовлялись, то ли эта фирма была ужасно хороша, то ли Анджей к складу гитар пристроился. Я садился на телефон и названивал участникам этих групп и предлагал купить гитару. Так как в России тогда ничего электро-гитарного не продавалось, то польская гитара считалась ценностью и дефицитом, и у меня её быстро покупали. Я на каждой гитаре делал рублей двадцать-тридцать, на которые можно было купить немало книг.

В Ровесник я часто брал с собой свою одно время постоянную любовницу В. Она была старше меня года на три-четыре и являлась женщиной весьма яркой, иногда на уровне вульгарности. Стройная и высокая с большим губастым ртом и белыми крупными зубами и маленьким носиком, с высокими скулами, она любила приклеивать ресницы к своим зелёным раскосым глазам и мужики не могли оторвать от неё глаз. Но джайв танцевать она не умела, как и я. Она больше специализировалась на медленных танцах. Подобно мне.
У нас на потоке читали лекции два молодых кандидата наук. Оба красивые, высокие, лет под тридцать или чуть за. Один с ухоженной бородкой и напористый, второй безбородый, бледнолицый и с тонкими чертами лица. Оба преподавали на одной и той же кафедре что-то электронно-математическое. Оба были холостыми и о них ходили слухи, что они встречаются с юными и красивыми балеринами. Однажды они пришли на музыкальный вечер в "Ровесник". Я видел как эти два кандидата, читающие нам лекции, теперь оказались в роли студентов, уважительно здоровались со мной и пускали слюни на мою бабу. Когда я вышел в туалет, я знал, что они обязательно к ней подойдут - так жадно они ели её глазами. И действительно, возвратившись, я увидел В., разговаривающую в холле с моими двумя кандидатами. Я не ощутил ревности, а лишь гордость, что я, студент, имею бабу, которую жаждут мои преподаватели. Я почему-то не опасался, что они отобьют от меня В. Во всяком случае я регулярно встречался с ней ещё долго, а с ними быть может она и переспала разок-другой, я её не спрашивал.

В "Ровесник" я приходил и в обыкновенные вечера, без музыки и без поэзии, просто проверить, нет ли там одиноких смазливых баб. Так однажды я познакомился с тёмноволосой красоткой Ниной, одиноко вкушавшей биточки "Ровесник". Через некоторое время, когда мы вместе кончили, она перевела дух и сказала: "Так дети получаются". А когда я заразился от неё трихомонадой, она мне вешала на уши лапшу, что будто бы подхватила её, принимая ванну вместе с подругой, из которой эта трихомонада переплыла в пизду Нины. Я в то время был уже достаточно умудрён в венерических заболеваниях, чтобы не поверить в эту сказку. Так что в "Ровесник" я Нину приглашать не стал, но он запомнился мне и трихомонадно.

В "Авангарде-66" певцом был Мастиев (я почему-то всегда называл его Мастеевым, что будет заметно ниже). Он пел нечто рокнрольное громко и отчаянно. Меня его пение не впечатляло, в отличие от его жены. Все шептались, что жена Мастиева - итальянка. Она по слухам была студенткой университета. Красивой она мне не казалась - небольшого роста, с короткими ногами, чернявая. Тем не менее, ореол итальянства придавал ей повсеместное очарование. Она влюблённо смотрела на своего голосящего муженька, и меня эта слепая (вернее, глухая) влюблённость особо трогала. Итальянские страсти тогда витали повсюду из-за фильмов "Брак по-итальянски" и "Развод по-итальянски", а также из-за "Соблазнённой и покинутой".

Однажды мы на совете кафе решили устроить вечер со свечами, то есть чтобы на каждом столике горела свеча. Это нам казалось верхом элегантности, романтизма и экзотичности одновременно. Нам удалось преодолеть сопротивление озабоченных пожаром администраторов и действительно зажечь свечи на каждом столе. Но длилось это с полчаса, так как свечи быстро сгорели. Зато это отразилось в стихотворении, которое я нигде не печатал по очевидным причинам. Но здесь оно уместно.

С "Ровесником" на "Серой лошади".

Нагромождение гармоний,
ритмичный хаос танца.
Засунуты руки в карманы
у меня, божьего агнца.

Но бог убог и дик
в танцевальной дрожи.
У часов - тик-
так у меня - тоже.

Всё нудное от себя отсеяв,
сижу над вином под шафе.
Нам поёт маститый Мастеев,
а мы - прихожане кафе.

Сидим, как дикари,
с кольцами дыма в носу,
лампе кричим: "Догори!
Скоро уж свечи внесут."

Я в темноте - неврастеник:
вижу листьев жёлтый лесок.
Но дело всё не в растениях -
у свечей огонька лепесток.

Соберу из свечей букет,
подарю любой чужой,
и меня потащат в пикет,
будто я пырнул кого ножом.

Об этих моля,
но глядя на тех же,
я знаю, мала
надёжность надежды.

Я запрусь в затворничестве,
спрячусь в себя, благородней, чем платина,
в затворничество творчества,
а творчество - отсебятина.

Кричу себе: "Топи мосты!
О мелочах ведь скорбь!"
На что мне дом терпимости -
мне нужен небоскрёб!

Мост потопил, как приказал,
и шум в ушах притих.
Вдруг увидал её глаза -
их вброд не перейти.

И просят они: "Сделай милость,
схвати меня грубей,
чтоб талия не обломилась
под тяжестью грудей."

Ей самцы не устанут себя предлагать,
предлагают себя и кровать, и лежанка.
Первые: "Я ваш покорный слуга",
вторые: "Я ваша покорная служанка."

А мне скорей утонуть в золе,
чем в ней. Руки скручены
наместником времени на Земле -
часами-наручниками.

Мы буднями поражены.
И будем мы иль были,
но знаю я, мы рождены,
чтоб сказку сделать пылью.

Мне горько жаль, но как ни бегай,
чего ни делай, ни верши,
мне бабу не слепить из снега
недосягаемых вершин.

1967.

Из членов совета кафе остались Жора Михайлов, заросший бородой, судя по фотографиям, живущий в Питере. Да ещё друг Димы Г. - Миша К., любитель джаза, который часто посещал наши собрания. Он тоже живёт в Миннеаполисе, и с ним мы иногда пересекаемся.
Может, кто ещё где-то водится.
А что стало с "Ровесником"? - Даже противно узнавать - небось нечто элитно-эксклюзивное с дисконтными прайсами.

Обнаружено неизвестное произведение Чехова.

Обнаружено неизвестное произведение Чехова о сексуальных извращениях: "Анус на шее."

Детский юмор для взрослых.

- Мама, я в школе плохое слово выучил. Хочешь, скажу?
- Нет, не хочу.
- Ну можно только первую и последнюю букву?
- Хорошо.
- Первая буква Г, а последняя - Вно.

Народно-государственные праздники.

В Штатах натужно празднуют день любовников - Валентинов день. В России придумали День Зачатия, чтобы повернуть вспять русло рек спермы. В Китае скоро установят обязательный праздник для беременных женщин - День Аборта.

Мой юмор на английском.

She confessed to him, - I have constipation.
He replied with surprise, - No shit!

Упорядочение.

Упорядочение продажи порнографии имеет целью представить непорядочное порядочным.

БЮМС ТБ трль-та-та.

"БЮМС ТБ трль-та-та." - Я придумал это выражение в четвёртом классе, и оно значило весьма много для нас, понимающих его смысл. Нас было четыре товарища, и первые буквы наших имён составляли первое слово: Боря, Юра, Миша, Серёжа (Я не поставил себя на первое место не по скромности, а потому, что именно этот порядок букв давал наилучшее звучание). Второе слово состояло из первых букв девочки в нашем классе, к которой мы все единовременно воспылали любовью: Тани Б.
Мы, мальчики, понимали, что с девочкой надо что-то делать, а не говорить и не вздыхать, и действие это я обозначил через "трль-та-та". Мы не уточняли, что это за действие, но точно знали, что оно связано с нашими и её половыми органами.
Мы часто писали записки с этим кодовым предложением: "БЮМС ТБ трль-та-та" и бросали их Тане на парту. Мы даже не осознавали, что предлагаем групповой секс.
Я думаю, что Таня быстро расшифровала наш код, но не подавала вида.
Однако основа наших притязаний состояла лишь в вечерних прогулках, которые нам казались чарующими и таинственными. Наша "девочка сердца" гуляла с небольшой группкой подружек по Кировскому проспекту. Наша четвёрка тоже собиралась в то же время в том же месте, и мы следовали за девочками на небольшом расстоянии, но не заговаривали с ними и к ним не приближались. Девочки оглядывались на нас и значительно хихикали. Эти гулянья по вечерним улицам, полным прохожих, были для нас чудом, но мы осознавали, что это вовсе не "трль-та-та".

С тех пор через каждые несколько месяцев стихийно выбиралась одна девочка, в которую БЮМС вдруг влюблялись. То есть не было так, что один влюблён в одну, а другой - в другую, нет, появлялась звезда, которая притягивала к себе внимание всех. Но не надолго - вскоре выбиралась другая девочка, и все мальчики в ней узнавали свою мечту.
Интересно то, что среди нас четверых не было никакой конкуренции или ревности. Мы одинаково далеко отстояли от Тани и последовавших за ней девочек и одинаково не смели к ним приближаться ни вместе, ни поодиночке. Мы держались стаей, но не волков, а собачкоподобных волчат, и в этом была наша преданность идее.
Насколько нам Таня казалась тогда обворожительной и красивой, настолько же безразличной и даже непривлекательной увиделась она нам, когда на следующий год мы влюбились в другую девочку, которая на то время стала для нас олицетворением женского рода. До седьмого класса происходила смена наместниц великой идеи женственности: вдруг одна девочка становилась самой прекрасной для большинства мальчиков.
Наш БЮМС распался после четвёртого класса: Юра и Серёжа перешли в другие школы. А Боря и я стали уделять значительное внимание своей внешности и в частности, причёске: Боря мазал волосы бриолином, но потом перешёл на более дорогую скляночку масла под названием "Пальмоль", на которую он и меня соблазнил с дешёвого бриолина, который продавался в маленьких жестяных круглых баночках, как вазелин. Мы мазали волосы этим жиром и блестели. Надеясь, что блистали.
Потом была Тамара Г., затем девочка со странной фамилией Гаража, её я уже осмелился пригласить домой и поставить любимую пластинку - девочке песня не шибко понравилась (песня называлась "Тина Мари"). Но на большее я не осмелился. Теперь-то я понимаю, что девочки были бы готовы на всё и только ждали, что какой-то мальчик осмелится. Девочек от половой жизни предохраняет только боязливость мальчиков. Именно поэтому закон смотрит сквозь пальцы на мальчишек и превращается в льва, если к девочке подходит взрослый мужчина, знающий, как сделать "трль-та-та".

В седьмом классе я узнал, что и среди девочек были такие же групповые увлечения тем или иным мальчиком и что я был одним из них. Мне призналась в этом Наташа М., которая была в меня настолько влюблена, что ей прислышалось, будто у меня красивый певческий голос, хотя при моём отвратительном слухе я никогда не пел при свидетелях, разве что на уроке пения, где было не отвертеться. Наташа мне совершенно не нравилась и как я теперь понимаю - зря. Она давала мне понять, что хочет со мной побыть наедине, а к тому же у неё была большая грудь и не менее большой зад под тонкой талией. Теперь-то я воспринимаю это как вполне достаточные условия для "трль-та-та". Однако в отрочестве мои требования к самкам были романтически осложнены унылой неопытностью.

Одежда для лица.

Косметика уподобляется виду одежды, но для лица. Большинству женщин стыдно появляться на людях без этой одежды, "с голым" лицом. Они чувствуют себя непривлекательными, некрасивыми. (Женщине стыдно предстать сексуально непривлекательной, что идёт вразрез с самим понятием стыда.)
Однако, общество не запрещает "обнажение" лица, как оно запрещает обнажение тела. Более того, общество даже выступает против излишней "одежды" на лице - чрезмерной косметики, чем пользуются проститутки, потому что косметика делает их сексуально зазывающими, указывает на их доступность. А потому общество карает женщину эстетически, именуя обильную косметику вульгарной.
"Обнажённое" лицо (лицо без косметики) антисексуально в отличие от обнажённого тела. Косметика смазывается (снимается) при совокуплении, когда женщина осмеливается показать своё истинное лицо, зная, что её голое тело уже переняло на себя всю ответственность за сексуальное привлечение мужчины.

Ирод - основоположник христианства.

Ирод, охотясь за младенцем Иисусом, поубивал всех мальчиков. Да и вообще Ирод кучу мужиков поубивал. Таким образом, Христос рос и жил в поколении, где в основном были девочки и женщины. Можно предположить, что его проповеди возымели успех именно потому, что его аудитория состояла в основном из женщин, причём экзальтированных из-за недоёба, (мужики перебиты Иродом). Вот эти женщины и уверовали в Христа, идеи которого апеллировали к их мазохистской настроенности, к их голоду и похоти, которую женщины неизбежно испытывали к Иисусу. Именно из-за недостатка мужчин, женщинам так понравилась идея непорочного зачатия - мол, и без мужиков зачать можно, да ещё ТАКОГО родить. Именно женщины разнесли идеи христианства, а апостолы и прочие мужики только фиксировали происшедшее.
Короче, Ирод своей жестокостью подготовил почву для успешного распространения христианства.

Плата за стоянку.

За стоянку автомобилей надо платить. Объясняется это тем, что машина создана для езды, а не для стоянки. Вот почему, когда машину используют не по назначению, то за это накладывается наказание платы. Так и человек, ведущий малоподвижный образ жизни, наказывается болезнями за неиспользование мышц, сделанных для движения. А теперь, разумеется, каждый сможет перенести эту идею на неиспользование гениталий.

О компромиссе.

Компромисс - это вмешательство материального мира в конфликт идей. Посему истинные идеалисты разрешают этот конфликт только с помощью смерти, своей или чужой. Тем-то и опасны идеалисты, ибо они ангелы смерти.

Рогатое.

На вечеринку приходит муж без жены. Всем известно, что жена ему изменяет. Он появляется в дверях и хозяин бросается к нему с криком: - Осторожно!
Гость замирает в дверях и все глаза обращаются на него.
- Что случилось? - с изумлением спрашивает он.
- Вы не пройдёте в дверь. - объясняет подбежавший к гостю хозяин.
- Почему? - недоумевает худощавый муж, оглядывая ширину прохода.
- Потому что ваши рога в дверь не пройдут, - получает муж объяснение.
Он понимает, что его здесь на хотят - все над ним смеются. Муж поворачивается и уходит домой.
Входная дверь в его квартиру заперта изнутри. Муж стучит в дверь, дёргает за ручку, налегает плечом. Но дверь не поддаётся. Из-за двери он слышит смех жены и мужской голос:
- А ты рожками, рожками!
Муж повернулся, решительно пошёл к своему адвокату и распорядился начать процедуру развода.
Уходя от адвоката, муж испытывал облегчение, будто он сбросил рога.

Дух порнографии.

На месте последнего порномагазина на Hennepin Avenue в downtown Minneapolis, улице, на которой этих магазинов когда-то было штук десять, теперь построили роскошный отель Chambers.
Именно в этом порномагазине лет 15 назад прихватили раввина из синагоги, куда я часто похаживал, чтобы писать стихи во время службы - молельная обстановка почему-то меня вдохновляла. Раввин этот лет сорока пяти, как оказалось, ходил среди кабинок, где сидели мужики и дрочили на кусочки порно фильмов, и предлагал им отсосать. Или просил их отсосать ему. Точный состав преступления не разглашался среди прихожан. Пришлось этому раввину уйти из синагоги, хотя она была весьма передовой - мужчины могли не носить ярмолки, а женщины сидели в обнимку с мужчинами. Но на бисексуальности раввина (он был женат) либерализм синагоги и прихожан иссяк.
Так вот именно на месте раввинского преступления (и несть числа прочих, мне не известных) теперь красуется роскошный отель. И отель этот не просто роскошный - его владелец вывесил повсюду картины из своей коллекции. И потому в этот отель входишь, как в музей.
Одна картина меня особенно заинтересовала. Её сотворил ASHLEY BICKERTON в 2001 году и подписал её L.W.S.2.

Я спросил куратора экспозиции, что означает это название. Она сказала, что не знает, и что художник не захотел раскрывать этой тайны.
На картине изображён мужчина делового вида (мобильник, портфель с бумагами) в последней стадии одевания после получения своей дозы наслаждения с резиновой женщиной, у которой всегда открыт рот (от удивления своей вечной готовностью). Она лежит на матраце и прикрыта простынёй, что добавляет естественный привкус стыдливости. Как на экране телевизора, так и на компьютере, а также на стене под американским флагом копошатся порнографические изображения. Стопки кассет и дисков с порнографией дополняют цельность идеи. На полу рулон туалетной бумаги, лубрикаторы и прочая сексуальная снедь. Мужчина явно удовлетворён и готов продолжать служение деловой американской родине. Впрочем, вполне возможно, дело происходит не в Штатах, а в иной стране, просто комната принадлежит любителю Америки - лицо-то у мужчины азиатское.
Картину можно многообразно интерпретировать, но в данном случае любая интерпретация будет попыткой ухода от очевидной сути - уж слишком в лоб она показана, и вполне возможно, что умышленно, чтобы как раз лишить возможности интерпретации и прятания головы в песок.
А суть такова - есть мужчины, которые предпочитают или вынуждены удовлетворять свою похоть с резиновыми женщинами, а не с настоящими. Настоящие женщины либо не по карману, либо с ними слишком много возни (случай так называемой любви и есть сочетание двух предыдущих возможностей: достаточно денег и терпения, чтобы сделать женщину готовой на всевозможную еблю).
Я не раз писал о романтическом отношении мужчин к женщинам и о практическом отношении женщин к мужчинам. Эта картина - прекрасная иллюстрация тому. Мужчина относится к резиновой женщине как к живой, он хочет её всю и она представляется для него цельной.
Женщинам же не интересно иметь дело с резиновым мужчиной. Всё что женщине нужно от мужчины, это постоянно стоячий хуй и неутомимый язык. А это они в избытке получают от дилдо и от вибратора, то есть лишь от двух рафинированных необходимых им частей мужчины.
Изображённый раскрытый рот резиновой женщины быть может объясняет название картины L.W.S.2 = Love Women Sucking too.
Пока я расхаживал среди картин, я обратил внимание на еврея в ермолке, который неподалёку тоже вкушал изобразительное искусство. Он напомнил мне того несчастного раввина, словленного полицией в порномагазине, бывшем на этом месте.
И я понял, что дух бывшего порномагазина всплыл в картине ASHLEY BICKERTON, доказав, что порнографию уничтожить нельзя.

Благозвучие: японский или китайский.

Я не знаю ни японского языка, ни китайского. Казалось бы оба они должны быть одинаково чужды англоязычному уху. Однако японские слова чрезвычайно легко вписываются в английский язык из-за своей чёткости, звуковой оформленности, интонационной энергичности. А вот китайских слов, состоящих почти только из гласных, с повисающими, расплывчатыми интонациями практически не привилось.
Как близко по духу звучат японские слова:
Тошиба, Рюноске Агутогава, Мазда, Кобо Абэ, Сейко, Митцубиши, Икебана, Тойота, Cаке, Тампури, Акура, Ясунари Кавабата и т. д.
Когда я прилетал в Японию, я всегда радовался музыке местной речи. Пусть иная цивилизация, но весьма родная по звучанию.
Всё дело в феномене благозвучия. Для каждого уха благозвучие специфично, но есть и общие для всех предпочтения. Трудно представить, что для кого-то итальянский язык покажется неблагозвучным. Я лично ставлю итальянский на первое место по благозвучности.

Примечательно, что о благозвучии языка может судить только тот, кто этого языка не знает, ибо знание языка полностью лишает человека объективности. Я, например, не могу сказать о русском языке, благозвучен он или нет, здесь я лишь прислушиваюсь к мнениям иноязычных. Однако я могу точно сказать, что русский акцент в английском языке мне противен (а значит и моя собственная английская речь, но я её хоть не слышу - себя никто не слышит).
Таким образом, я могу говорить о благозвучии всех языков, кроме русского и английского.
Вот мой перечень языков, расположенных по убыванию их благозвучности:
итальянский, испанский, японский, французский... и в самом конце: немецкий, иврит, арабский.

Очевидная панацея для излечения от отвращения к звучанию того или иного языка - это изучение его. Тогда ты погружаешься в него и просто перестанешь замечать благозвучен он или нет - он просто станет твоим, а значит не заметным. Так и с запахом собственного тела, ты его не замечаешь, тогда как одних женщин он возбуждает, а других отвращает.
Полиглоты - это люди, самые равнодушные к благозвучию языков.

Михаил Армалинский