ВЫПУСК ДЕВЯТЫЙ
11 января 2000
Все права принадлежат М.I.P. Company.
Всякая перепечатка и воспроизведение текстов запрещена без письменного разрешения М.I.P. Company.
ПОЧТИ ХАЛЯВА ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ ЖУРНАЛЬЦА
Хочу почтить читателей журнальца - предлагаю каждому-каждой свои книги по
специальным ценам: - это не столько распродажа, сколько раздача: ВСЕ КНИГИ
ПО 50 центов. Оплачивать нужно только стоимость пересылки.
Если хотите заиметь в книге мой бесценный автограф на титульном листе
- доплачивайте по два доллара за книгу.
Пересылка в США:
$3.50 за первую книгу, $2 за каждую последующую.
Пересылка в Канаду:
авиа $7.50 и по $4 за каждую последующую.
наземным путём: $5.50 по $3 за каждую последующую.
Пересылка в остальные страны:
авиа $12.50 за первую книгу и по $6 за каждую последующую.
морем: $7.50 за первую книгу и по $4 за каждую последующую.
Шлите чеки в американских долларах или наличные письмом. Можно и через Western
Union (теперь он в России и других соседних странах на каждом шагу) по
адресу:
Michael Peltsman
POB 27484
Minneapolis, Minnesota 55427, USA
Итак, приобретайте по 50 центов -
Книги Михаила Армалинского:
Вразумлённые страсти. Стихотворения,
1974, 72 стр.
Состояние. Стихотворения, 1975, 94
стр.
Маятник. Стихотворения, 1976, 128
стр.
По направлению к себе. Стихотворения,
1980, 106 стр.
После прошлого. Стихотворения, 1982,
108 стр.
По обе стороны оргазма. Стихотворения,
1988, 150 стр.
Мускулистая смерть. Рассказы, 1984,
150 стр.
Добровольные признания – вынужденная переписка.
Роман, 1991, 312 стр.
Вплотную. Стихотворения, 1994, 100
стр.
Жизнеописание мгновенья. Стихотворения,
1997, 94 стр.
Гонимое чудо. Рассказы, сказка и
эссе, 1996, 130, стр. Большой формат
Русские бесстыжие пословицы и поговорки.
Составитель и автор предисловия Михаил Армалинский, 1995, 76 стр.
Детский эротический фольклор. Составитель
и автор предисловия Михаил Армалинский; Обложка и иллюстрации Виктора Богорада.
1995, 92 стр.
Литературный журналец Михаила Армалинского
GENERAL EROTIC No. 9
Люблю худых, но ебу любых.
Русские бесстыжие пословицы и поговорки.
Давид Баевский
"РАСПУТИН"-ПУШКИНИСТ
В московском журнале "Распутин" N1 за 1999
год появилась статья "Я помню чудное мгновенье - передо мной разделась ты" (стр.
4-8).
Подписант статьи Лаврентий Яр утверждает, что "Солнце русской поэзии осветило
бездну человеческих страстей, считавшуюся ранее недоступной и постыдной". В
доказательство этого тезиса Лаврентий приводит пространные цитаты из Пушкина
и воспоминаний его современников, соединяя их предложениями-связками собственного
изготовления. Процентов на 95 текст статьи состоит из перепечатки выдержек из
"Тайных записок 1836-1837 годов" А. С. Пушкина, изданных
M.I.P. Company в 1986 году в США. Эта книга переведена на 17 языков, но до сих
пор не издана в России. (Полный текст "Тайных записок"
на русском языке можно прочесть на сатйте издательства)
Статья в "Распутине" знаменует новый этап в отношении российского общества к
"Тайным запискам": тринадцать лет назад советская пресса обрушилась на них как
на "Оскорбительную подделку"(см. "Огонёк", 1987, є12), затем
начался этап диспутов об их подлинности, а теперь "Тайные записки" цитируются
на равных с каноническими текстами Пушкина. Однако "Тайные записки" не доступны
российскому читателю и потому удивительно, что в тексте не делается никаких
ссылок на источник, будто бы они продаются на каждом углу и стоят на полке в
любой библиотеке.
Таким косвенным образом, по-прежнему не издавая полного текста книгой, в России
наконец-то начинают признавать факт принадлежности "Тайных записок" Пушкину.
Ведь только такое признание позволяет перепечатывать "Тайные записки" без всякой
оглядки на копирайт.
Жаль только, что не у всех почитателей русской литературы этот этап вызовет
радостные чувства, и можно предположить, что на всякого Распутина найдётся свой
Юсупов.
* * *
Говорил же я (см. General Erotic 4), что
Марина Родионова ещё подивит всех нас - вот и пожалуйста. Ниже следует её рассказ,
от которого у вас... Ну, да сами сообщите в GE,
что произойдёт.
Когда лет тридцать назад в СССР появился на экранах чудесный фильм "Великолепная
семёрка", в "Правде" появилась статья "Двойка за семёрку". А тут появляется
кинематографически наглядная, великолепная "Троечка". Вспоминается фраза: "Еле
на троечку тянет". Так работает инерционное мышление. Но для восприятия рассказа
Марины Родионовой такое мышление не подходит. И потянуло меня на правдинскую,
вернее, правдивую оценочность - выскажусь фразой: "Пятёрочка с плюсиком за Троечку".
Уменьшительные суффиксы уберу, когда Марина напишет свой вариант "Великолепной
семёрочки".
Ладно уж, читайте...
Марина Родионова
ТРОЕЧКА
Если говорить честно, то к Лёньке у меня большого доверия не было:
в открытую менял одну девчонку на другую. Зато Анхен, моя сослуживица и стареющая
подружка, бегала за ним напропалую и писала кипятком. Как же - смазливый студент,
на двенадцать лет младше и ебётся, по её рассказам, божественно. "Может быть,
может быть,"- думала я, образно представляя те или иные статичные позы, что
однажды видела в мутноватой колоде порнографических самодельных карт. Судя по
слегка помятому лицу и усталому, но всегда заинтересованному взгляду, когда
в поле зрения попадала женщина, жизнь Лёня вёл активную и, по меркам обывателя,
порочную. Учась в институте, подрабатывал грузчиком в нашем бабском малиннике
и вполне закономерно не упустил случая, чтобы познакомиться со мной. Ещё бы!
Не было экзотичнее девушки в многосотенном коллективе: идеальной формы голова
наголо обрита, подчёркнуто инопланетные глаза и принципиальное несогласие носить
косынку, вызывали безудержное желание найти предлог для знакомства не только
у мужчин. Каждому хотелось спросить " а что за?.." и "почему так?" Надоели они
мне все любопытными и вопрошающими взглядами.
Да панихиду я отслужила, поминки по своей молодости справила, понимаете? Как-никак,
двадцатник мне стукнул, куда уж больше? Вот и побратались на рок-тусовке с одним
парнем, музыкантом Гришаней. Погоревали мы с ним, что умерла наша юность, и
с тоски побрили друг другу головушки, посыпав их символическим сигаретным пеплом.
Упали тогда мои пушистые косы на мокрый кафельный пол в чужой ванной; поплакала
наутро - да поздно было, но слёзы высохли быстро, а новые косищи через пару
лет отросли...
Лёнька подсел ко мне за столик в обеденный перерыв и спросил без
предисловия: "Ирин, не хочешь в четверг вечером в гости придти? У нас
небольшой сейшен намечается, народ соберётся интересный." - "Какой,
например?" - "Да друзья мои давние - студенты-медики, музыканты,
художники." Решив про себя, что публика подходящая, я согласилась без
противных кокетливых сомнений.
В четверг после работы мы с Анной лихорадочно приводили себя в
порядок: быстрый душ, парафиновые бигуди из кипящего ковшика - на её
локоны, мне же осталось только подчеркнуть своё марсианское происхождение наложением
искусственных полуторасантиметровых (длинных, как это слово) ресниц и погуще
их накрасить, после чего они стали неотразимо прикасаться к бровям.
- Анька, сколько можно заливать себя лаком? Я сейчас задохнусь!
- Потерпи немножко. Задыхаться будешь от мальчиков, которых у
Лёника склеишь.
- Ой, можно подумать!..
Прозрачные трусишки и лифчики, лёгкие июньские платья, на моих ногах - невесомые,
как голубиные пёрышки, босоножки, а Энн из-за своего дюймовочного росточка как
всегда взобралась на высоченные шпильки. Вперёд!
Лёнькин дом находился недалеко от нашего, и забойная музыка стала слышна уже
через квартал. В предвкушении праздника мы прибавили шагу. Двери и окна встречали
нас с распростёртыми объятиями, и тюль, легкомысленно вывесив на улицу белую
юбку, ласкалась и заигрывала с ветром.
...Квартира по количеству набившегося в неё народа больше походила на танцплощадку,
искусственно разделённую на три комнаты. Предки классически уехали на дачу,
и ничто не мешало нам - молодым и свободным - ощутить себя хозяевами этой райской
жизни.
... О, мальчики! Мужчины, юноши и мужи! О, мои бывшие и будущие
мужья и любовники! Как же любила, люблю и всегда буду любить всех вас - добровольно
и желанно, нетерпеливо и жертвенно приносящих дары неутолимого сладострастия
к моим стопам, коленям и пизде, избавляющих от страданий мой всегда жаждущий
вашей жизнетворящей влаги рот и хотя бы ненадолго успокаивающих неугомонное
сердце моё, мятежную душу и горящее тело, вечно ищущее наслаждений. Многие годы
принимая эти сокровища, вспоминаю каждого моего мужчину с восторгом и благодарностью...
Музыка, танцы, недолгие интеллектуальные разговоры и море пьянючего
портвейна, сделавшего вдруг все губы одинаково сладкими и прилипчивыми (самые
вкусные поцелуи всё ещё витают в воздухе призрачными хмельными фантомчиками
из той поры). И каждому юноше непременно хотелось прикоснуться ладонью к моей
голове, погладить или взъерошить отрастающий бархатистый ёжик и попробовать
его мягкость и колючесть губами. В каждом пробуждалась какая-то особенная нежность
ко мне, будто я и впрямь прибыла сюда из неземных далей. Танцуя, партнёры согревали
меня своими руками и не прижимались слишком откровенно.
Постепенно народ подустал и угомонился, а некоторые пары ушли совсем. Оставшиеся
вышли на балкон, чтобы немного проветриться и покурить.
Сумерки душисто разлились полупрозрачным липовым мёдом белой ночи, и чёрные
ласточки, стремительно пикируя с пронзительным писком, отчаянно, рискуя обжечься,
тщетно пытались ухватить край расплавленного солнечного диска.
Возвращаться домой не хотелось. Да и кто меня там ждал? Места здесь было много,
Лёнька гостеприимно предложил остаться всем, "кому влом расходиться", и исчез
со своей Аннет в одной из комнат. Усталые, мы начали потихоньку разбредаться,
чтобы успеть устроиться поудобнее. Я нерешительно озиралась в поисках спального
места. Моё замешательство было замечено одним из парней - он как раз расстилал
простыню на диване в кабинете, обернулся и, махнув рукой, молча пригласил к
себе. Сомневаясь, я не знала, что делать, думала: "Прилично ли вот так, сразу
лечь в постель с незнакомым? Спать всё равно не даст и отбиваться противно."
- Миш, а можно мне с вами? - кажется кто-то тоже искал уголок, чтобы скоротать
недолгую ночь.
- Конечно, Витёк, присоединяйся. Диван широкий, да и мы не кусаемся, правда,
Иришкин?
В душе я обрадовалась, подумав, что вдвоём не будут приставать. Выключили свет,
быстро разделись до белья и нырнули под тонкое одеяло. Парни немного повозились,
натягивая его каждый на себя, я же лежала смирно, вытянувшись между ними холодненьким
оловянным солдатиком, мысленно решила: если что - стойко беречь свою честь.
Всё как будто стихло, ребята дышали ровно, и мне показалось, что я начала успокаиваться,
даже дремать.
Но вдруг насторожило какое-то микроскопическое шевеление, и на правом бедре
я почувствовала Мишины пальцы; почти одновременно, через долю секунды, левая
ляжка также оказалась накрытой горячей ладонью. Сначала ударило догадкой: "они
что - сговорились?", потом резко рассвело в животе (недаром же это самое сплетение
называют солнечным!) и вкрадчиво, сладко заныло где-то под пупком - ощущение
замедленного карусельного полёта плавно перетекало вниз. Я всё ещё не подавала
признаков жизни, наслаждаясь расширяющим меня до бесконечности возбуждением,
и прислушивалась к первым музыкальным аккордам, возникшим спонтанно и робко
в проясняющемся сознании.
Не чувствующие сопротивления нежные, трепетные пальцы мальчишек осмелели, но
всё-таки осторожно продолжали знакомиться с инструментом, на котором им ещё
только предстояло сыграть этот восхитительный ноктюрн в четыре руки. А получится
ли он - я и сама не знала. Такое для меня было впервые.
Мы настраивались в кажущейся слепой темноте, в померещившейся глухой тишине,
знакомились нетерпеливо и молча, но в каждом из нас играла собственная мелодия,
готовая слиться в общую гармонию звуков. Хотя ещё запутывались друг в друге,
не совсем понимали и никак не могли догадаться, где и чьи это ноги, руки, губы.
По мне одновременно блуждало два десятка пальцев, каждый из которых искал и
домогался ответного действия. Чья рука гладила колено, а чья забралась под ажурную
ткань трусиков и вовсю играла на моих упругих и звенящих, словно тонкие струны,
волосках - мне было не угадать. Щёлкнула ненужная застёжка лифчика, и освобождённые
из долгого и томительного заточения груди выплеснулись желейно и желанно в пересохшие
мужские губы. Я уже предвидела, что мой бастион рухнет, как только почувствую
первые прикосновения зубов к затвердевшим и воспрявшим соскам.
Два рта одновременно приникли к грудям, и в то же мгновение ощутилось, как нечто
неведомое и невидимое, существовавшее до тех пор только в разряжающих тело снах,
присосалось изнутри к матке. Оргазм начался непроизвольно и странно, будто внезапный
грибной дождь в солнечную погоду. Я отчаянно шарила руками по таким разным на
ощупь торсам моих новых возлюбленных пока и впрямь не отыскала пару толстоногих
и крепких красноголовиков, которые привели меня в абсолютное восхищение. Стоило
одному из юношей на мгновение выпустить мой сосок, как я принималась безудержно
целовать его в открытый рот. Кто-то из них запустил ладонь под мою попку и,
приподняв её, легонько разломил на две половинки. Его палец без особых усилий
протиснулся в узкую гладкую щель, в то время как перенапряжённый хуй второго
без труда отворил смазанные врата сочящейся пизды и, ощутив её глубину, не в
силах больше сдерживаться, кончил уже через несколько секунд. Чуть было не огорчилась,
ведь до этого случая бывала только с одним партнёром и всегда старалась растянуть
соитие. Но тут чьи-то руки развернули меня к себе, и я услышала шёпот: "Встань
на колени." Повторять дважды не пришлось, охотно прогнулась по-кошачьи, чтобы
приподнять зад повыше, и замерла в ожидании...
Небо давно просветлело, а мы всё ещё были в затмении и друг в друге. Вероломное
возбуждение превратило оргазмы в цепную реакцию, и нам было не остановиться,
как невозможно остановить звёздный дождь, когда Земля проходит сквозь метеоритный
поток. Неугомонные ласточки снова атаковали прохладный эфир и уже наполовину
выкатили из-за горизонта нежаркое утреннее солнце. Сил не осталось, одна из
тщательно приклеенных вечером ресниц упала и затерялась где-то в складках беспощадно
смятой постели, я просто лежала распластанная, по-прежнему желая одновременно
принимать в себя моих случайных любовников. А они, совсем выдохшиеся, в полудрёме
поглаживали мою голову, будто проверяли на месте ли этот удивительный ёжик,
и не исчезла ли с рассветом пришелица. Только прозаический кашель и приближающийся
шорох шагов заставили нас подобрать одеяло с пола и быстро укрыться.
- Ирин, вставай! На работу пора, - трудолюбивая Анюта неумолимо нависла надо
мной. Лёник стоял рядом, тёр кулаками заплывшие глаза и тряс головой, как пёс
- думал, наверное, что у него после вчерашнего перепоя всё троится. Убедившись,
что не сплю, вышли из комнаты.
И снова меня обнимали четыре руки и пальцы ласково утешали, подавая надежду
на новую встречу. Раздались последние тихие аккорды утренней сонаты и растворили
все до единой мысли вокруг. Да и много ли их остаётся в юных головах после таких
ночей?..
Пять лет спустя за день до свадьбы дома царила суматоха, только я её не видела
- поехала к портнихе забирать подвенечное платье, а когда возвратилась, налетела
в прихожей на ящик с шампанским. Откуда? (в те времена его было не так-то просто
достать!) Сверху лежала большая нарядная открытка. С любопытством прочла: "Маленькой
ласточке - высокого неба. Виктор и Михаил."
* * *
С нижеследующим автором я давно и хорошо знаком, но по его просьбе не говорю
о нём больше ни слова.
Владислав Песков
Широкий зад слегка поджарый
И узость талии твоей,
Та поза - жгущая пожаром -
Её ебучей нет, ей-ей.
Одной рукой пиздой играя,
Другою - грудкой, всё молчком,
Себя в тебя до дна влагаю,
Вся жизнь в мой хуй сошлась пучком.
А ты, привычно вставши раком
И ловко спину изогнув,
Ты счастлива была, что лаком
Мне был твой выбритый поддув.
Особенно - когда грудями
Всё ниже, ниже, зад задрав,
Пошире бёдра и губами
Поймать стремишься мой бурав.
А бело-розовый твой задик,
Способный сделать антраша,
Качался как в экстазе цадик,
Мистерию свою верша.
Я суну крепко, остро, властно,
С желаньем в ней пребыть весь день,
И торсом хуя чуя спазмы
В разнеженной живой пизде.
Но, наконец, ты вся вспотела,
В изнеможеньи отвалясь.
Владел твоим довольным телом,
И снова разжикался всласть.
Проникновенно вглубь ныряя,
Готов весь путь пройти насквозь,
И сладострастья не смиряя,
Как Землю, надевал на ось.
До свиданий
Михаил Армалинский
©M. I. P. COMPANY All
rights reserved.
GEr9"
