ВЫПУСК СТО ТРИНАДЦАТЫЙ

5 июля 2004
General Erotic No. 113

М. И. Армалинский
"Чтоб знали!"
Избранное, 1966-1998
в пер. 860 cтр., 2002
Издательство: "Ладомир" Серия: "Русская потаенная литература"
ISBN: 5-86218-379-5 

В авторский том Михаила Армалинского вошли стихи и проза, написанные как еще в СССР, так и после эмиграции в 1976 году. Большинство произведений скандально известного писателя публикуется в России впервые. Основная тема в творчестве Армалинского - всестороннее художественное изучение сексуальных отношений людей во всех аспектах: от грубых случайных соитий до утонченных любовных историй, а также проблемы сексуальной адаптации сов8-499-729-96-70или обращайтесь по электронной почте: ladomir@mail.compnet.ru
"Чтоб знали!" продаётся в книжных магазинах Москвы, Петербурга и др. городов.
Покупайте по интернету в "Библиоглобусе", "Озоне" и в др.
В США посылайте заказ в M.I.P. Company по адресу mp@mipco.com

* * *

(Обнаружил опечатку. На стр. 578, в 12 строке снизу: "прупруденция", а должно быть "прудпруденция" - от "пруд прудить". Исправьте, пожалуйста, у кого книга имеется.)

ЧЕТВЁРТОЕ ИЗДАНИЕ - САМОЕ БОЛЬШОЕ И СМЕШНОЕ СБОРИЩЕ ДУРАКОВ, ПОДЛЕЦОВ
И НЕСКОЛЬКИХ ЧЕСТНЫХ И УМНЫХ ЛЮДЕЙ

General Erotic N113

July 5, 2004

ЛИЦО ПОРНОГРАФИИ

...Ряд волшебных изменений
Милого лица.

Афанасий Фет

Можно ли видео запись мимики лица назвать порнографией? Все ринутся сказать "нет". А ведь мусульмане считают вид женского лица порнографичным и лицо зачехляют в приказном порядке. Но мы, люди цивилизованные, лиц не прячем именно и только потому, что они порнографией нами не считаются. Однако не всё так просто. Лицо - это понятие динамичное, которое описывается мимикой. А любая динамика может завести нас из одного (невинного) в другое, совершенно противоположное (сексуальное, полное вины, обвинений - то есть без вины виноватое).
Мимика лиц, которую на на сайте http://www.beautifulagony.com можно наблюдать за деньги, отражает состояние сексуального возбуждения и оргазма. На такие лица и христианин с иудеем чадру-паранджу набросят.

Так как на сайте показываются только лица крупным планом, то вполне можно предположить и другое: человек подвергается пытке, при которой боль постепенно увеличивается до какого-то максимального уровня, после чего пытка прекращается, и на лице возникает облегчение.
Отличить на лице наслаждение от боли будет нелегко, ибо разспознание - боль это или наслаждение - будет зависеть от психологической установки зрителя. Садисту будет казаться, что человека пытают, а простому смертному, что наслаждают.
В любом случае мораль будет укорять эмоции на лицах, навешивая ярлык либо порнографии, либо жестокости, которые мораль, подличая, всегда объединяет вместе. А здесь подтасовка сама напрашивается, потому что мимика лица подобна при наслаждении и боли. Причём моралисты будут привычно пренебрегать жестокостью, когда ей противопоставляется наслаждение. Чего там - если это жестокость, то она длится всего несколько минут, и человек после неё сразу и легко оправляется. Но если эта мимика отражает наслаждение, пусть даже минутное, то сие считается абсолютно порнографическим и непростительным.

Однако самое интересное, что лицо стало фетишом, как всё, с чем ассоциируются половые органы. Сила их так велика, что они могут наделить своим влиянием любой объект - живой, неживой или его отдельные части - это поистине прикосновение Мидаса. Все эти фетишисты женских трусиков, женских туфель, волос, ногтей, ступней, эскрементов, изображений, запахов - все они восхищаются и боготворят обыкновенные предметы, обратившиеся в золото, благодаря наведённой связи с гениталиями. Так, эксплуатируя эту связь, можно сделать сайт, который будет показывать ступни женских ног, которые сведены вместе, потом эти ступни разводятся и пальцы начинают шевелится и затем вытягиваться, что должно указывать на процесс полового акта. Подобным же способом можно сделать видеозапись кисти руки, пальцы на которой тоже будут сгибаться, сжиматься в кулак и вытягиваться в ритме возбуждения и оргазма. Фетишизм - это один из лотков на чёрном рынке секса, который возник как реакция на государственную монополию и острый дефицит.

Когда я смотрел на эти лица в наслаждении, я воспринимал их как очередную дразнилку - вот тебе лицо, а пизду/хуй не покажем - эквивалентную порнографии, которая говорит: смотри сколько хочешь, а ебать нас тебе на удастся.
Этот "лицевой" сайт - лишь ещё одна иллюстрация того, как общество радо изобретать сексуальные диеты, состоящие на 99% из суррогатов, которыми люди счастливы пичкать своё воображение, чтобы хоть как-то утолять свой голод. Что ж, приятного аппетита. Даже очень приятного!

Михаил Армалинский
ПЛАМЯ МЕЖ ДВУХ ОГНЕЙ

Torn Between Two Lovers...
...There's been another man that I've needed, and I've loved
but that doesn't mean I love you less
and he knows he can't posses me and he knows he never will
there's just this empty place inside of me, that only he can fill
Torn between two lovers
feeling like a fool
loving both of you, is breaking all the rules...

Artist: Mary MacGregor
peak Billboard position # 1 in 1976-77
Words and Music by Peter Yarrow (of Peter, Paul, and Mary) and Phil Jarrel

В конце 1970 х среди нескончаемого сияния ярких песен, заполнявших эфир, Макс услышал одну, что пела женщина: Torn Between Two Lovers... (Разрываясь между двумя любовниками...) Особенно Макса возмутила строчка, где женщина объясняет одному любовнику, почему у неё есть второй: "there's just this empty place inside of me, that only he can fill" ("просто во мне есть место, которое только он может заполнить").
Макс представил свою возлюбленную, имеющую кого-то кроме него, и сердце его вознегодовало от этой необоснованной, но от этого не менее острой ревности.
"Что же это за место, которое может заполнить один, а другой не может?"- злобно думал Макс, не желая допускать, что помимо известной троицы отверстий в женском теле может подразумеваться какая-то полость в её душе. Макс считал, что полостей в душе не бывает, а просто один любовник ёб певицу в зад, чего другой любовник, которому женщина пела эту песню, почему-то не имел обыкновение делать, а ходил лишь по проторённой дорожке влагалища. Вот эта баба и придумывает обтекаемую чепуху, чтобы главному любовнику мозги запудрить. (В то время Макс не знал, что слова этой песни написаны мужчиной и, следовательно, женщина вряд ли стала бы приводить такую логическую аргументацию для заведения второго любовника.)

Макс вспоминал случаи из своей любовной жизни, когда ревность приносила ему огромные страдания и в особенности один случай из ранней юности, когда он, возвращаясь домой и переходя немноголюдную площадь, вдруг заметил свою возлюбленную Дорис, идущую под руку с каким-то мужчиной по вытекающей из площади улице. Никогда до тех пор его ревность не получала такого очевидного подтверждения своей обоснованности. Кокетливые жесты Дорис и то как она крепко прижималась в шаге к этому мужчине, как заглядывала ему в глаза, не оставили у Макса сомнений, какие чувства испытывает Дорис по отношению к своему спутнику, вернее, одно чувство, но затмевающее все остальные - похоть!
Макс, прячась за прохожих, пошёл за ними, он знал, куда они идут - дом Дорис был в двух кварталах. Макс не слышал, о чём они говорили, но он видел сверкающие возбуждением глаза своей любовницы. Мужчина его особо не интересовал - ну этот, ну другой, а вот предательское поведение Дорис пронзало его , вызывая нестерпимую боль - как она посмела быть с кем-то помимо него, Макса, "единственного и любимого", как она его называла!?
Макс доследил парочку до парадной, в которой должна была исчезнуть Дорис и её спутник. Тут Макс стал свидетелем слияния ртов до неразличимости их границ. Это вызвало в нём такое бешенство, что он выскочил из-за людского укрытия и вырос перед парочкой, забывшей о мире вокруг. Дорис увидела Макса и резко отстранилась от мужчины с беспомощной виноватостью на лице. Мужчина, обернулся, увидел разгневанного Макса, быстро сообразил в чём дело, неловко ухмыльнулся, бросил Дорис: "Ну, пока!" и быстрым шагом устремился вдаль по улице.
- Что скажешь? - сдавленным голосом грозно произнёс Макс - сердце билось у него в горле, во рту - ему хотелось задушить Дорис. "Отелло - О, тело!" - тем не менее успело пронестись у него в голове.
- Если бы я вас тут не прихватил, ты бы его уже к себе пригласила и... - Макс заводил себя ещё больше, воображая вслух путь, по которому должны были идти прерванные события.
- У меня с ним ничего не было, - стала оправдываться Дорис, - это мой давний знакомый. Мы случайно встретились...
Макс не мог слушать никаких слов - ему требовались действия.
- Зайдём к тебе - скомандовал Макс, он чувствовал, что ему нужно разорвать отношения с Дорис, чтобы её наказать.
Она повиновалась, открыла ключом входную дверь, и Макс взбежал на второй этаж, за ним поспевала его изменница. Она открыла дверь квартиры, Макс ринулся вперёд, вошёл в гостиную, оттуда в спальню и взял со столика рамочку, где была его фотография - Дорис держала фото любимого перед собой. Он выхватил фотографию из рамочки и театральным жестом разорвал её на мелкие кусочки, бросил на пол и молча вышел из спальни, оттолкнув Дорис, которая стояла у двери и наблюдала с загнанным выражением на лице за этим представлением, которое в то время казалось ей трагедией, тогда как для зрителей оно было бы комедией.
- Подожди, не уходи, - крикнула она вслед Максу, но он лишь хлопнул дверью в ответ.
Возвращаясь домой, Макс пребывал в состоянии чрезвычайного возбуждения, всё внутри у него пылало, колотилось, грохотало.
Через годы, вспоминая своё состояние в тот день, он понимал, что им руководил некий совершенно неосознанный инстинкт - Макс действовал так же рефлекторно, как рефлекторно дёргается коленка, когда врач ударяет по ней молоточком.
Дорис звонила ему, умоляла её простить, и в конце концов Макс уступил - уж слишком хороша была эта женщина. Но острая и непреходящая ревность к Дорис присутствовала постоянным фоном в их возобновившихся отношениях, и они вскоре расстались навсегда.

Подобных приступов ревности Макс испытывал немало, ему часто хватало простой улыбки или взгляда, брошенного его очередной возлюбленной на другого мужчину, чтобы вновь оказаться посреди океана злобного отчаянья, выплыть из которого на надёжный берег казалось невозможным. Но после некоторого времени океан сокращался до размеров маленького пруда, а потом и лужицы и часто вовсе высыхал начисто. Но лишь для того, чтобы снова затопить Макса чуть только его женщина выказывала активность, противоречащую нормам верности, которые были начертаны в мозгу Макса.
Между тем сам Макс давал своим любовницам множество оснований для ревности, и они тоже не уставали её буйно демонстрировать. Одна женщина дала ему пощёчину, другая плюнула ему в лицо, третья жалостливо плакала, но Макс не чувствовал угрызений совести, ибо влечение его к женщинам он считал естественным в той же мере, как верность, которую должны были соблюдать женщины по отношению к нему. Женские требования верности Макс рассматривал как безумное требование сведения к минимуму наслаждения от ебли, ибо только с помощью новых женщин Макс боролся со своим пресыщением от нынешней возлюбленной.

Так бы и мучился Макс ревностью всю свою жизнь, если бы он только послушно следовал чувствам. Но он был склонен к размышлениям над своими ощущениями, а это давало возможность преодоления ревности с помощью путешествий по сексуальным просторам. Макс не мог усидеть на одном месте, выделенном для добропорядочной ебли с целью размножения.
Если после оргазма многие мужчины засыпают или закуривают сигарету, или вступают в разговоры с женщиной, смотрят вместе телевизор до тех пор пока опять не захочется или пока не наступит пора расставаться, то Макс это золотое время тратил на анализ своих чувств. Это не значит, что он не поддерживал разговора - он разговаривал, но мысли его были далеко. А когда он смотрел телевизор, то он не следил за передачей. Потому-то он и предпочитал молчаливые ласки и объятия после "торжества справедливости", как он называл оргазм.
Женщины любили понежиться после наступившего облегчения и радовались ласковости Макса, не часто встречавшейся в мужчинах. Но именно такое молчание в милых объятиях давало ему возможность сосредоточиться на своих мыслях. Правда, долго размышлять ему не удавалось, так как новое желание появлялось достаточно быстро и понуждало его не к мыслям, а к действиям. Но главное, что эти действия постоянно корректировались, согласно анализируемым мыслям и чувствам. Макс чувствовал, как меняется его видение сексуальной жизни.

Макс обратил внимание, что ревность резко ослабевает и часто даже исчезает сразу после оргазма. Он мог представить себе любовницу, которую он секунду назад считал только своей, ебущей другого мужчину - и она была ему настолько безразлична в этот послеоргазменный момент, что такая фантазия не вызывала в нём никаких чувств, кроме ощущения тщетности и суетности ревности да и самой любви. Но Макс также заметил, что чуть возвращается желание, как ревность возвращается вместе с ним. Таким образом, удовлетворённость - была гарантией ослабления ревности.
В начале своего сексуального путешествия Макс был увлечён исключительно пиздой - именно она занимала всё его воображение и внимание. Даже минет приносил ему истинную радость только тогда, когда в это время пизда находилась у него перед глазами и ртом, точнее, во рту. Влагалище, похотник, всевозможные губы, запах и вкус - всё это придавало его оргазму, до которого его доводил женский рот и губы, особую остроту и силу.
Женский анус являлся для Макса местом мало привлекательным, однако он был ближайшим соседом пизды и Макс иногда, из любопытства грубовато вторгался в него, но это в общем был для него холодный эксперимент, утепляемый лишь неизбежным оргазмом. Запах, коль он исходил из ануса, вызывал в нем общепринятое отвращение и потому Макс, изредка отклоняясь от курса, всегда возвращался в лоно пизды блудным сыном хуя.

Так получилось, что Макс познакомился с женщиной по имени Грейс, которая не стеснялась просить его помещать его "объект мужественности" в её великолепный зад. Именно при таком соитии Грейс удавалось достичь самых больших высот наслаждения, конечно, не без помощи пальца, стоящего у кормила клитора. "Прямая кишка для прямого отростка" - это был шутливый девиз Грейс.
Макс без большого воодушевления, но с готовностью хорошего любовника согласился взяться за порученное ему дело. Грейс вытащила бутылочку со смазочной жидкостью и окропила ею соприкасающиеся части. С первого захода не пошло, но Макс не стал применять силу, как он это делал раньше, а по совету любовницы изменил угол атаки, и хуй вошёл как по маслу и зажил в плотном окружении счастливой плоти Грейс.
Иногда она давала отдых пальцу и заменяла его вибратором. Грейс мелодично выражала свои восторги под однообразный аккомпанемент прибора, который Макс назвал про себя "отбойным молотком". Но потом Макс смилостивился от волшебного эффекта, который этот прибор производил на его возлюбленную, и стал ассоциировать его с песней: "Однозвучно звенит колокольчик..."
Счастье и благодарность, которые испытывала и выражала Максу любовница, были весьма существенной наградой за его труды, не говоря уже и об особом наслаждении, которое научился распознавать в себе Макс, помещая хуй в непривычном месте. Но посвящая всё больше своего времени Грейс, Макс с какого-то момента стал ощущать её зад притягательным. То, что доставляло Грейс такую радость стало доставлять радость особенного свойства и Максу.

Регулярность наслаждений при жизни врозь, привязала Грейс к Максу, а Макс всё больше входил во вкус Грейс. Что их связывало друг с другом помимо секса? То, что они договорились ничем, кроме секса, вдвоём не заниматься и тем гарантировать чистоту их отношений. Чуть какие-то асексуальные бытовые проблемы начинали грозить вторжением в их безмятежные наслаждения, Макс и Грейс сразу разбегались друг от друга на какое-то время. У каждого из них были свои знакомые, друзья и родственники, которые могли им помочь в будничных заботах. Потому-то отношения Макса и Грес оказались весьма надёжными.
Как Грейс, так и Макс имели других любовников, с которыми начинались "серьёзные" отношения, однако они старательно утаивали их друг от друга. "Серьёзность" эта неизбежно привносила проблемы, а с ними ссоры, размолвки, споры и в конце концов эти отношения изживали себя, а Грейс и Макс продолжали страстно встречаться, снимая друг с друга только сливки наслаждений. Если Макс называл Грейс своей любимой наложницей, то Грейс называла Макса своим любимым наложником. А точнее, оба они были заложниками взаимных наслаждений.

На день рождения Макса Грейс подарила ему "Философию в будуаре" маркиза де Сада. До этого Макс лишь слышал имя писателя, и слово "садизм" вызывало в воображении Макса большого злого мужчину де Сада, который хлещет плёткой голых женщин и кусает их за груди. А также ебёт всех женщин подряд, причём, естественно, в пизды. Каково же было удивление Макса, когда он вычитал, что де Сад был маленький, толстенький и совсем не злой, что, судя по Дельмансе и прочим мужским персонажам, всё, что интересовало де Сада в сексе - был зад, причём не столько женский, сколько мужской, да ещё хуй в его собственном заде. В описания пыток Максу совсем не верилось - они были какие-то нарочитые, муляжные. Но одержимость де Сада анальным сексом, его безумные по торжественной логичности доказательства преимуществ анального совокупления перед вагинальным, глубоко удивили Макса.
Грейс явно хотела подвести идеологическую базу под кровать, на которой Макс углублялся в неё с "предосудительной" стороны. Однако Макс уже не нуждался в оправдании прелестей анального секса какой-либо будуарной философией. Макс уже сам искал тесные объятия ануса и вскоре каждая женщина стала для него олицетворением не только пизды, как это было прежде, а пизды и звёздочки сфинктера, причём вовсе не обязательно в этом порядке.
Теперь, когда Макс и Грейс оказывались в положении, когда половые органы каждого из них заполняли уста друг друга, Макс, погружая нос во влагалище и вылизывая похотник, видел перед собой уже далеко не безразличный анус и сожалел, что он не заполнен, что в нём сейчас не дёргается хуй. Макс понимал, что в таком положении в силу анатомических ограничений, его хуй там быть не может, а это должен быть хуй другого мужчины, и теперь это не вызывало в нём ревности, во всяком случае умозрительно. У Грейс, конечно же, имелся искусственный хуй, которым Макс иногда заполнял вакантное место, но для Грейс ощущения резины не имели никакого сравнения с ощущениями огнедышащей плоти, да и Макс, видя резиновую имитацию и придавая ей движение собственной рукой, предпочитал видеть истинную плоть, обладающую собственным движком. Поэтому он, да и сама Грейс предпочитали палец Макса, резиновой имитации сущности.

Максимальное наслаждение Грейс при максимальной заполненности достигалась так. Правой рукой Макс открывал малые губы, стягивал капюшон с головки клитора и приникал к нему языком. После того как язык и клитор слюбливались, его правая рука поднималась к груди и ласкала её. Пока его язык ублажал клитор во всех направлениях, Макс вставлял указательный и средний палец левой руки во влагалище и теребил лебединую шейку матки, и подвижные влажные стенки. Средний палец, смоченный в страстных соках вскоре перемещался в анус - медленно и осторожно утапливался в прямой кишке, славно пройдя запор сфинктера. Прямая кишка привыкла к движению масс только в одном направлении - изнутри наружу, а тут нервные окончания, удивлённые обратным движением - снаружи вовнутрь, радостно к нему привыкали. Так мужчина из женского истока делает устье. И женщина рада, когда её реку на время поворачивают вспять.
Итак Грейс была насажена на два пальца и язык.
Глядя на свои пальцы, погружающиеся в восхитительные глубины, Макс также понимал, что хотя пальцы и лучше искусственных хуёв, но всё-таки истинные хуи много лучше пальцев, и в идеале все отверстия при лизании клитора должны бы быть заполнены хуями.
Итого, клитор задействован, два отверстия заполнены, и одно, наверху, в остатке. Видя снизу как женский полуоткрытый в наслаждении рот пропадает без дела, Макс не мог вытерпеть такого разбазаривания священных дыр и разворачивался, давал голодному рту Грейс присосаться к хую и применял те же пальцевые меры по отношению к отверстиям, верша засос с похотником.
Макс проделывал то же самое заполнение и с другими женщинами к их вящей радости. В результате заполнений он обнаружил, что существуют два сорта женщин: у одних прямая кишка была пуста и если что-то имелось, то в крохотных количествах, а у других прямая кишка всегда была полна дерьма, даже после утреннего освобождения она снова быстро наполнялась. Грейс относилась к последним. Поначалу это удручало Макса, а потом стало лишь вдохновлять.
Впервые он проникся к запаху испражнений любовницы так. После завершения свидания с женщиной Макс обожал нюхать оставшийся запах пизды на его пальцах. Однажды у него появилась любовница, у которой пизда не издавала запахов - то ли эта женщина так тщательно подмывалась перед свиданиями, то ли в силу каких-то гормональных причин, а Макс испытывал нужду ощущать её запах. Макс решил добыть её иной интимный запах и погрузил палец в прямую кишку. Но и прямая кишка её была пустой и вытащенный палец не издавал её глубинного аромата. Тогда Макс изловчился и добрался пальцем до самого конца прямой кишки, где она превращалась в витиеватые кишки и там, у самого входа в кривую кишку дерьмо густилось, так что он зачерпнул его ногтем. Все эти глубинные ходы Макс изучал, разумеется, на фоне активного лизания клитора женщины, что делало для неё желанным любое проникновение на любую глубину.
Когда он вымывал палец, то ещё долго оставались коричневатые остатки под ногтём и вокруг основания ногтя, которые издавали всё тот же интимнейший запах его возлюбленной. Женщина ушла, но её частицу, её аромат, Макс придержал для себя. Эта частица ему была более дорога, чем фотография возлюбленной.

С тех пор как Макс стал регулярно погружать средний палец левой руки в прямую кишку Грейс, всегда заполненную отверженным, он обратил внимание, что этот палец стал расти как в длину, так и в ширину. Поначалу этот рост был едва заметен и когда Макс показал Грейс свой "дерьмовый" палец, как он его называл, и спросил её, замечает ли она что-либо, Грейс сказала что палец действительно выглядит чуть больше, чем обычно.
- С чего бы это? - спросила Грейс.
- Уж не стал он расти из-за того, что я его постоянно сдабриваю твоим удобрением? - пошутил Макс.
- И не только моим, - уточнила Грейс.
- Преимущественно твоим, - сказал Макс, имея в виду постоянное наличие его в прямой кишке Грейс, но она восприняла это так, будто Макс почти не интересуется другими женщинами. Макс догадался по удовлетворённому выражению лица Грейс, что она поняла его слова именно так и добавил, - твоим самым плодородным и добрым удобрением.
Грейс рассмеялась и сказала:
- Если это так, то давай-ка замерим твой член, может быть и он вырос от частого пребывания в той же среде.
Не производя тщательных замеров, а делая их на глазок, Грейс и Макс пришли к выводу, что и хуй его действительно выглядит чуть побольше, чем был.
Они порадовались этому открытию, и, чтобы отметить такое событие, Макс снова поместил его в те же парниковые удобренные условия, где цвели их великие наслаждения.

Макс вспомнил, как на одной из оргий женщина скакала на мужчине, глядя по сторонам. Когда он проходил мимо них на незначительном расстоянии, ибо вокруг были занимающиеся любовью кучки людей, эта женщина протянула руку, взяла Макса за член и буквально притянула его к себе вместе с Максом. Женщина тут же приникла к нему ртом, и Макс наблюдал как в нём стало расти и шириться желание оргазма. Мужчина под женщиной жадно смотрел на оральную активность своей партнёрши, которая, казалось, нашла последнее звено, недостающее для смыкания идеальной композиции наслаждения. Макс тогда пытался представить себя с Грейс, которую он не хотел брать на оргии из, вестимо, ревнивых соображений - что было бы если она сидела на нём и вдруг подошёл бы мужчина - взяла бы она его хуй в рот? "Конечно бы взяла", - ответил себе Макс и ревность его была смешана с наслаждением, в котором он вынужден был себе признаться.
Но фантазия такого рода ещё далеко отстояла от реальности.

В то время Макса влекли комбинации, где он был единственным с двумя женщинами, а потому всех своих любовниц он натаскивал на то, чтобы те приглашали с собой на свидание подружку.
Однажды юная Дина взяла его с собой к подружке Робин. Робин жила одна в таунхаусе, который она еле-еле смогла купить. На ежемесячные взносы ей денег постоянно не хватало, и она его продала. Макс и Дина шли как бы на прощальный вечер - через несколько дней Робин выезжала и теперь хотела повеселиться на прощанье, причём так, как раньше никогда себе не позволяла. Она хотела Максом приподнять своё настроение, упавшее слишком низко из-за необходимости распрощаться с дорогим для неё и дорогим ей жильём.
Макс жадно бросился на свежее тело, и Робин, светясь глазами в полумраке, принимала его, широко распахнув ноги. Но пока он был в Робин, Дина распахнула его ягодицы и стала лизать анус, на что Макс от неожиданной добавки наслаждения излился. (Дина потом призналась, что сделала это нарочно из ревности, чтобы Макс быстрее кончил и не уделял Робин слишком много внимания.) Робин ещё не достигла оргазма, и Макс принялся её долизывать. Однако присутствие Дины отвлекало Робин, и она всё срывалась с пика, а не брала его. Тогда Макс принялся за Дину - с ней всё получилось мило с помощью того же языка. Покончив с Диной, Макс уже обрёл готовность для второго захода и погрузился в Робин, которая, помогая себе пальцем, достигла-таки заветных вершин. Но к этому времени и Дина уже демонстрировала свою воскресшую готовность, воспользоваться которой Макс ещё не мог, ибо приустал.
В конце вечера Макс вынужден был признаться, что ему одному не удалось и не удастся как следует удовлетворить двух женщин. В глубине души он подозревал, что мужчине скорее всего не под силу вполне удовлетворить даже одну женщину.
К этому злосчастному выводу он пришёл на основании хотя бы такого наблюдения. Если любовница продолжала сосать его член после того, как он излился, то Макс уже не мог выносить навязываемое возбуждение, переродившееся в раздражение, и вытаскивал хуй из её ненасытного рта. Когда же он лизал женщину, и она кончала, а Макс продолжал её лизать, то она в ответ лишь кончала снова и снова. Наконец язык его уставал и женщина принимала его отставку, хотя Максу было ясно, что служба любви могла бы ещё продолжаться и женщина отмечала бы усердного мужчину новыми наградами своих восторгов.

С некоторых пор, после каждого своего извержения в женщину Макс представлял, как его место занимает другой мужчина и вызывает в его любовнице обновлённое наслаждение. Эта фантазия являлась после оргазма, который прибивал ревность, и продолжала крепнуть с возобновлением желания, приобретая всё больше красок и подробностей. Так фантазия о мужчине, перенимающем эстафету, постепенно научилась существовать в Максе, почти не вызывая ревности. Такой мужчина представлялся в его фантазиях уже не соперником, а сообщником по заполнению отверстий, которые оставались свободными, пока Макс находил наслаждение лишь в одном из них. Дело дошло до того, что находясь с Грейс в 69 и видя перед своими глазами её влагалище и анус, Макс постоянно жаждал видеть чей-либо хуй движущийся во влагалище или в анусе. А ещё лучше и там и там.
Когда он ёб Грейс в миссионерской позиции, ему виделся чей-то хуй, который она в этот момент отсасывает. А когда он ёб Грейс в зад, Макс тосковал по хую у неё во влагалище, ебя же во влагалище, желал видеть умелый хуй в её заду.
Женщина представлялась ему задачкой про бассейн, где в одну дырку вливается, а в две другие выливается и надо рассчитать так, чтобы она всё время была полна наслаждения.
Макс раздобыл видео и фотографии, изображающие двойное проникновение в женщину и не только любовался сам, но и показывал их женщинам и прежде всего Грейс, которая, уже наслаждалась анальным сексом, а значит была готова для второго хуя.
Женщины, которые ещё не научились испытывать наслаждение от анального проникновения или которые даже в страхе сторонились его из-за когда-то испытанной боли, всё-таки с любопытством смотрели на эти изображения, дивясь, как это возможно получать удовольствие от такого совокупления. В таких случаях Макс занимался терпеливым обучением женщины прелестям заднего заполнения, и когда женщина, наконец, меняла своё мнение об анальных ощущениях на прямо противоположное, эта женщина сразу начинала мечтать о втором хуе. Макс мечтал вместе с ними, про себя, а потом вслух, вытягивая из женщин наружу их потаённые фантазии об идеальном удовлетворении похоти.
Макс пришёл в выводу, что двойное проникновение является воплощением ярчайшей красоты и тогда второй мужчина является соучастником, соратником в создании этой красоты, а значит красота уничтожает ревность. Коль это действительно так, то красота и впрямь спасёт мир, ибо ревность является основой агрессивности и конфликтов, а двойное проникновение в женщину есть метод, с помощью которого бывшие соперники объединяются в наслаждении и ревность уничтожается в своей основе.
Однако несмотря на эти теоретические построения, у Макса всё-таки возникало отвращение. Нет, не от женщины, а от необходимой близости другого мужчины, чужого хуя. Тот факт, что при двойном проникновении его хуй будет отделяться от другого лишь тонкой перегородкой, что при таком тесном сплетении, придётся касаться мужского тела - всё это было то ли страшно, то ли брезгливо-противно. Причём это несмотря на то, что Макс долгие годы занимался борьбой и в схватках прижимался к своему противнику, чтобы произвести бросок или удерживал его своим телом на ковре с такой силой и, следовательно, таким плотным контактом тел, который никогда не происходил у него с женщинами.
Однако идеальная ситуация тройственного союза могла возникнуть только при участии второго мужчины, и потому с его присутствием надо было смиряться или даже ему радоваться. Кроме того, благодаря второму мужчине, ты становишься вожделенным наблюдателем и участником одновременно, причём ты можешь сам выбирать меру своего участия и меру наблюдения.
Макс понял, что если он хочет осуществить свои мечты, то ему придётся избавиться от своей ревности и смущения мужской близостью не только в помыслах, но и в реальности.
А Грейс, предварительно убедившись, что Макс загорелся идеей второго мужчины, подтвердила, что ничего не имеет против.
"Ещё бы", - с привычной злобной ревностью, подумал, Макс, но на этот раз чрезвычайно легко подавил её.

Макс решил пригласить молодого малоопытного юношу, чтобы можно было бы им легко руководить, использовать его свежую и обильную похоть и быстро от него избавиться, когда он её истощит - такой партнёр должен был вызвать минимум ревности и отвращения. Для охоты Макс предложил Грейс поехать на пляж. Она надела свой самый узенький бикини, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что у неё есть чем поживиться. Было время студенческих каникул, и пляж был забит юными и красивыми телами. Макс заметил одинокого юношу, загорающего на спине и выказывающего под плавками свои внушительные доспехи. Когда он повернулся к Грейс, чтобы указать на кандидата, она уже смотрела в том же направлении.
- Годится, - подтвердила она.
Макс подошёл к юноше, лежавшему с закрытыми глазами, и присел перед ним на корточки, заслонив солнце. Юноша почувствовал чью-то близкую тень и открыл глаза.
- Прошу прощения, - начал Макс, улыбнувшись.
Юноша был хорошо сложен и на вид ему было лет двадцать.
- Я тут с моей подружкой заключил пари, - продолжал Макс и, оглянувшись, указал глазами на стоявшую неподалеку Грейс. Юноша, сел, посмотрел в её сторону и глаза его загорелись от увиденного. Грейс помахала ему ладошкой.
- Она говорит, что Вам не меньше двадцати, а я утверждаю, что Вам не больше восемнадцати. Разрешите наш спор, пожалуйста.
- Ваша подружка выиграла, - улыбнулся юноша, не отводя глаз от Грейс, - мне недавно исполнилось двадцать.
"Совершеннолетний", - с облегчением отметил про себя Макс.
- Ну, что ж, в таком случае, помогите мне ещё в одном деле.
Юноша перевёл на Макса взгляд, ставший из похотливого вопросительным.
- Моя подружка, её зовут Грейс, очень Вами заинтересовалась, не хотите ли вместе с нами заняться любовью?
- Вы это серьёзно? - с плохо затаённой радостью спросил юноша.
- Абсолютно. Мы можем поехать к нам прямо сейчас.
Грейс для подтверждения серьёзности её намерений подошла к ним и присела на корточки рядом с парнем, широко разведя ноги - сквозь её тонкие трусики были видны волосы лобка и очертания больших губ. Несколько волосинок вылезло наружу из-под материи. Макс представил их друг другу и Грейс произнесла:
- Вы мне нравитесь и я вас хочу.
Парень, которого звали Дэвид, встал и член у него стал рваться из плавок. Он натянул джинсы, Грейс похлопала Дэвида по округлому заду и все трое быстрым шагом покинули пляж.
Грейс не была в состоянии объяснить Максу, почему ей и другим женщинам так нравятся плотные и круглые зады у мужчин.
"На что они им?" - размышлял Макс. Мужчина любит женский зад, потому что он его ебать может. Что женщине с мужского зада? Лизать анус? вставлять палец? Но те, что восхищаются, как правило, никогда этим не занимаются - что за абстрактное восхищение? Или это тот случай, когда женщина чувствует себя мужчиной, подобно тому, когда она одевает на себя искусственный хуй, чтобы ебать им подружку?

Дома у Макса начала свершаться его фантазия. Хотя не вполне, как это обычно бывает с фантазиями. Дэвид кончил первый раз уж слишком быстро, и не то что до двойного проникновения, но и до одиночного не успело дойти. Но юность и острота впечатлений, предоставляемых для Дэвида умелицей Грейс, помогали ему быстро оправляться после оргазмов, которых он испытал пять за часа два, каждый рад достигая всё больше и больше успехов. Грейс тоже радовалась несчётно, а Макс испытывал небывалое наслаждение от измены собственной женщины, причём измены благотворной, изменяющей его восприятие мира похоти и любви.
Макс лежал на спине и усадил Грейс спиной к себе, она завела свою руку назад и направила хуй в нужное место и под нужным углом, медленно усаживаясь на Макса и вбирая в зад его хуй. Влекомая назад руками Макса, Грейс легла спиной на него, раскрыв ноги для Дэвида, который опираясь на руки, чтобы не раздавить Макса под собой и Грейс, заполнил хуем её влагалище.
Максу представлялось, что его хуй в заду Грейс похож на поводок, короткий поводок, на котором он её держит, как суку, а она между тем тычется своим лицом и пиздой в другого мужчину в поисках добавочного наслаждения. Причём поводок этот не повод для насилия, а поводок, к который ищет сама сука, она не хочет с него сниматься - это поводок сладкой привязанности.
Макс засовывал язык в ухо Грейс, видя перед собой слившиеся в засосе два рта. Своим хуем от ощущал через стенку напористые движения хуя Дэвида. Макс почти не двигал свой хуй, он не хотел кончать и также не хотел отвлекаться на движения, а лишь ощупывать хуем через стенку что происходит во влагалище. Именно стенка делала мужчин партнёрами, а не соперниками, ибо у каждого была своя сфера влияния, которые не пересекались, а лишь дополняли друг друга, даря Грейс неизъяснимое блаженство. Грейс сама двигала бёдрами, чтобы освежить чувство хуя в заду и время от времени опускала руку и прижимала бедро Макса к себе, показывая, что она о нём не только не забыла, но и постоянно ощущает его глубокое присутствие.
Деликатесный сандвич получался, без хлеба, но с тремя слоями мяса.
Макс анализировал свои ощущения и удивлялся тому, что он не только не испытывает никакой ревности, а наоборот, острейшее наслаждение от активности Дэвида и от радостной податливости Грейс.
Любуясь слиянием ртов Дэвида и Грейс, Макс вдруг вспомнил, какое бешенство овладело им, когда он увидел такое слияние у своей любовницы юности Дорис и мужчины, с которым он её уследил. Вот они, ошеломляющие изменения жизни, переворачивающие одно чувство на противоположное: любовь на ненависть и ненависть на любовь. Как можно после этого полностью вверяться какому-либо из них и основывать на этом жизнь? Никогда никакое одно чувство, как бы сильно оно ни было нельзя простирать в будущее, а упиваться им лишь сейчас. А уж если планировать будущее, то не на чувстве, а на превращении чувств одно в другое, зная что когда-то любовь станет ненавистью, а ненависть - любовью. И единственное, что может предотвратить это изменение - это то, что ты не успеешь до него дожить.

В какой-то момент троица переместилась "с ног на голову", то есть Дэвида положили на спину, Грейс села на него влагалищем, а Макс проник в десадовский рай. Он видел на спине Грейс напряжённые пальцы Дэвида, прижимающие её к себе, и Макс на удивление себе радовался за Дэвида и Грейс - ведь в распоряжении Макса был задний проход Грейс, в котором ликовал его хуй. Это был контрапункт. Третий вовсе не был лишним, он был нужным.
"Надо же, - думал Макс, заполнив Грейс до предела, - дожил до того, что испытываю острейший восторг, когда моя женщина упивается не мной, а другим мужчиной".
Макс, запустив хуй в огнедышащую глубину её зада, мог чуть согнувшись в правую сторону наблюдать страстный поцелуй смыкающий Грейс с Дэвидом, лежащим под ней, переведя взгляд с их лиц, осенённых поистине райским блаженством, на хуй Дэвида, движущийся в пизде, и свой хуй утопленный в анусе, покрасневшем и переставшем поджимать губки бантиком сфинктера, а полностью раскрытом, как горло.

На какой-то раз Дэвид под руководством Макса оказался под Грейс в 69. Макс под новым углом взирал на хуй Дэвида, двигающийся в голодно сжимающих его губах Грейс и переводил взгляд на свой хуй за маленькой натянутой перегородкой плоти, через которую просвечивала кровь, свой хуй устремившийся сквозь счастливо обнимающий его сфинктер в женскую глубину.
Грейс в моменты наплыва особой нежности к Максу, то есть при подступах очередного оргазма протягивала свою руку назад прижимая Макса ближе к себе, в себя. Именно этот восторг на лице Грейс от полного заполнения, от её счастья свежего поцелуя - всё это наполняло Макса таким наслаждением, которое никогда в такой степени не охватывало его, когда он бывал с женщиной один на один.

Грейс не уставала восторгаться тем, что хуй у Макса заметно вырос. Если раньше у него был он средних размеров, то теперь стал поистине большим. Грейс призналась Максу, что она всегда предпочитала большие хуи, но скрывала это от Макса, чтобы не задеть его самолюбия, а теперь она имеет в нём самого лучшего любовника.
Палец Макса вырос тоже значительно, он теперь напоминал по размерам его первоначальный хуй. Это позволяло Максу ускорить процесс обучения анальному сексу новых женщин: он теперь вставлял сначала указательный палец, приучал их к нему, а потом менял его на свой хуеподобный средний палец, чего женщины не замечали, увлечённые клитором во власти Максова языка. Так что когда Макс показывал женщине средний палец, только что побывавший в её прямой кишке, она уже не боялась принять в неё и хуй

Так двойное проникновение открыло для Макса новый мир красоты и наслаждений ею. А ведь до этого он часто ловил себя на мысли, что новизну возможно испытывать лишь с помощью различных женщин, так как одна женщина ему быстро приедалась после опробования с ней трех ипостасей секса: вагинальной, оральной и анальной. Но теперь привнесение дополнительного партнёра сделало Грейс желанной с новой силой и остротой. Более того, Макс, чтобы освежить свою похоть к Грейс просто приглашал нового мужчину. Страсть к Грейс вспыхивала у Макса с мощной силой всякий раз, когда новый хуй погружался в одно из её отверстий. Таким образом, Макс перестал тяготиться постоянством, а наоборот, наслаждался им. Получался ещё один парадокс - Макс стал верным Грейс с помощью её неверности, которую сам Макс активно культивировал. Хотя верность эта была относительной, смысл её, можно сказать, состоял в том, что двойное проникновение в Грейс уменьшило его проникновение в других женщин приблизительно вдвое. Если раньше ему не хватало Грейс для удовлетворения всех своих желаний, то теперь "хватать её стало значительно больше".

Допустив в Грейс других мужчин и убедив её, что Макс её уже не ревнует, а наоборот с каждым новым любит её ещё больше - он развязал язык Грейс до такой степени, что она стала обсуждать с Максом достоинства и недостатки хуёв у других мужчин, что обыкновенно женщина всячески избегает делать в присутствии своего возлюбленного. А тут Грейс понесло. Было так странно и в то же время трепетно слышать как его любовница рассказывает, как стоит хуй у того или другого, насколько у одного велик для анального секса, как быстро кончает один или другой. Грейс, получив доступ к этой теме, стала в присутствии Макса свободно высказывать свои предпочтения к обрезанным хуям, потому как кожа на необрезанных мешает ей их сосать, а большие хуи приносят ей специфическое наслаждение, тыкаясь в какие-то чувствительные места в пизде и в заднем проходе. Свои впечатления о двойном проникновении Грейс итожила так: "Один хуй хорошо, а два лучше."
"Удвоение любви" - так назвал Макс привлечение второго мужчины. При двойном проникновении любое движение Грейс становилось лаской для одновременно обоих мужчин, она не могла ласкать лишь одного, даже если захотела бы, ибо если она с радостью насаживалась на один хуй, то она автоматически насаживалась и на второй, что справедливо воспринималось вторым мужчиной тоже, как "с радостью".

Макс открыл для себя иное понятие любви с помощью удовенных проникновений в женщин. Когда Макс раньше совокуплялся с женщиной и она льнула, крепко прижимая его, покрывая его шею и лицо поцелуями, шепча ему в ухо слова любви и засовывая язык ему в глотку или ухо, и бёдра её вбирали его хуй как можно глубже, то у Макса возникало ощущение, что он - единственно возможный предмет её страсти, что только он ей люб и желанен. Но вот оказываясь в соитии с ещё одним мужчиной, Макс наблюдал разворачивающееся перед ним откровение - он видел, как "его" женщина счастливо и самозабвенно обнимает другого мужчину, как целует его с такой же если не с большей страстью, потому что её ощущения обновлены, что сексуально он для неё находится в общем, нескончаемом ряду мужчин. Тут-то и возникает открытие духовной любви, любви, которая уникальна по отношению только к нему, ибо когда похоть удовлетворена, то женщина обращается к Максу, испытанному, родному, привычному, надёжному, связанному с ней общими интересами и пр. Получалось, что похоть - это универсальная составляющая любви, а индивидуальная составляющая - это то, что остаётся после удовлетворения похоти. Вот почему похоть - это демократическая, общедоступная и постоянная категория, тогда как любовь - лишь временная и для избранных, но что вовсе не является привилегией, ибо "любить иных - тяжёлый крест".

Кроме того, двойное прониконовение развеяло у Макса и у Грейс миф о якобы интимном характере любви, который требует уединения двух любовников для того, чтобы они могли полностью отдаться своему чувству. Как и со всяким общественным мифом о сексуальной жизни, всё оказалось наоборот - второй мужчина позволял Грейс отдаться своей похоти так, как ей было бы просто невозможно наедине с Максом. Этот миф был явно создан для того, чтобы обманным путём запереть женщину в темницу парного секса и не позволить ей пользоваться в полной мере её способностью испытвать огромное блаженство с несколькими мужчинами одновременно.

Макс всё больше ощущал своё полное перерождение в отношении к ревности: теперь всякий раз когда он ебал женщину в одиночку он ревновал её к ОТСУТСТВИЮ второго мужчины. Ебя женщину, стоящую на четвереньках, Макс взирал на её пустующие отверстия, которые просились быть заполненными хуями и твердил: "Свято место пусто быть не должно!"
Макс всякий раз делился этим соображением с женщиной, которая сначала делала вид, что поражена, иногда оскорблена, но потом она сама проникалась этой фантазией, даже если в этом не признавалась вслух. Естественно, что большинство женщин и без помощи Макса мечтали о двух и более мужчинах и только радовались высказанной им вслух фантазии, поскольку это давало им надежду, что их фантазия исполнится.
Ведь женщины одновременно, а не последовательно превращают свои эрогенные зоны в эрогенные вселенные, пихая во влагалище, да в прямую кишку хуеобразные предметы, пока клитором до оргазма добираются. Так что когда мужчины пытаются добротно проимитировать женские мастурбациозные изобретения с помощью двойного проникновения, то женщина это только приветствует.

Макс любил оказаться под сидящей на нём женщиной, поглотившей влагалищем его хуй, и целовать её рот, раскрывая её ягодицы для другого мужчины и, приостановив движения, чтобы дать ему возможность проскользнуть в анус и ощущать через перегородку уместность другого хуя. А когда женщина уже заполнилась с двух сторон, Макс следил своим языком за языком женщины, слушал её дыхание и ловил движения, отражающие её ощущения от движений её любимого куска твёрдого мяса в её задних недрах.
Макс смаковал те несколько секунд женской неподвижности после начального введения в зад, когда хуй достиг глубин и женщине требуется приспособиться к ощущению двойной заполненности, а потом, приняв их как необходимые, она делает первый взмах бёдрами, давая тем самым сигнал к активному перемещению хуёв. Дальнейшие движения двух хуёв могут быть вразнобой, но лучше, когда они ходят "в ногу" - причём есть два варианта: два хуя одновременно вытаскиваются и вставляются (в фазе) или (в противофазе) хуй в заду вытягивается, тогда как хуй во влагалище вставляется и наоборот.

Однажды Макс предложил Дэвиду привести своего друга Стива, тоже студента, чтобы сравнять количество отверстий в женщине с количеством хуев. Грейс и Макс поначалу увлеклись этой идеей заполнения сиротствующего рта, и Грейс оказалась "полным полна коробушка". Всё прошло мило, и, оставшись наедине с Грейс, Макс расспрашивал свою любовницу, поглощая её половую обратную связь. Оказалось, что тройственный союз стал для Грейс совершенно безличным (не только буквально, без контакта с лицом), а исключительно генитальным, однородным, то есть когда женщина воспринимает мужчин только как хуи. В какой-то момент такое соитие стало для Грейс однообразным. Лучше всего для возбуждения действуют контрасты, и поэтому Грейс предпочитала быть заполненной только двумя хуями, чтобы рот её оставался для личного контакта с губами мужчин, чтобы романтика поцелуя оттеняла деловитость ебли. Грейс хотелось целовать мужчину под ней, а потом прерывать этот поцелуй, повернуть голову к ебущему её в зад, чтобы тот склонился к ней вперёд и ловил губами её губы. Сошлись на том, что поцелуйный контакт даёт всем ощущение дополнительной нежности, заботы и любви в то время как хуи делают своё рафинированное абсолютное дело.
- Хотя, иногда, - тут же заметила Грейс, - три хуя тоже хорошо.
- Так и следовало ожидать, - ухмыльнулся Макс. - Первый - славный был мужчина, мог второй и так и сяк, третий пёр большой елдак, - и в совместном смехе Макс утопил поднявшую было голову ревность.

Двойное проникновение во влагалище и в анус стало представляться Максу и Грейс идеальным соитием. Другие женщины тоже соглашались с этим, пусть не с первого раза и не со второго. Но с раза третьего-четвёртого они сами начинали об этом мечтать и его предпочитать. Хотя находились женщины, которые влюблялись в эту двойственность с первого раза. Двойственность сия была такого рода, что вносила самую основательную однозначность и определённость.
Если женщина любит вагинальный, оральный и анальный секс в последовательном исполнении, то значит она обязательно возлюбит их в исполнении одновременном. А потому прежде всего Макс тренировал женщин на испытание наслаждения в каждом из её отверстий. Если это достигнуто, тогда женщина становится психически готова для двух мужчин одновременно.

Макс решил запечатлевать наслаждения для их участников и участниц. Он устанавливал штатив с камерой рядом с ложем и записывал на видео двойное проникновение в очередную возлюбленную, а потом дарил ей эти изображения совокуплений, которые ей было не увидеть в процессе совокупления. Благодаря видео откровению, женщина получала возможность восхититься снова и снова тем, что с ней происходило на уровне ощущений. Чем больше она созерцала, тем острее она хотела повторения, то есть возникала положительная обратная связь, которая пустила бы женщину вразнос, если бы запас мужчин у неё был бы неограничен. Но их было только двое: Макс и ещё кто-либо, и через некоторое время они спасительно для женщины иссякали.

Теперь похотливые взгляды, которые бросали мужчины на Грейс, вызывали в Максе радостное предвосхищение совместной ебли. Самая близкая мужская дружба возникает в работе над одним делом, являющимся телом.
Однажды Макс прочёл в какой-то книге о сексе, что его объявившаяся страсть к приглашению дополнительных мужчин может интерпретироваться как латентный гомосексуализм. Макс задумывался над этим ещё до прочтения книги, но ему было безразлично, как называлась его страсть к увеличению наслаждений женщины. Быть может, использование искусственного хуя в добавление к собственному можно было бы тоже называть тем же латентным гомосексуализмом, но что же делать, если Макс, в солидарности потакая женщинам, предпочитал живой дополнительный хуй резиновому.

Целуя Грейс, после того, как она только что отсосала Дэвида, Макс ощутил у неё во рту вкус спермы, и ему не стало противно, он не отстранился от неё, а наоборот, стал вылизывать с её языка следы этой слегка солоноватой жидкости.
Макс ощутил, что он как бы получил недостающее от той женщины, с которой он слился несколько лет назад. Она была близкой подругой его возлюбленной Кэй. Но оказалось, что под дружеством у подруг подразумевалось любовничество. Как-то Макс явился к Кэй без предупреждения, и застал её с подругой Лесли, растрёпанных, со смазанной губной помадой и расстеленной кроватью. Лесли выглядела мужеподобно, почти без грудей в накинутой на голое тело маечке, без бёдер, зыркающая глазами. Кэй была явно смущена и не знала, как себя вести, ожидая подсказки от Макса. Долго ждать ей не пришлось. Макс сразу взял коровушек за рога:
- Лесли, ты продолжай с Кэй то, на чём я тебя прервал, а я тебя поласкаю, хорошо?
Лесли потом рассказала, что если бы Макс затребовал себе Кэй, то он вызывал бы в ревнивой Лесли резкую реакцию, а себя она безразлично предоставила мужчине, так как большинство мужчин всё равно от неё шарахались. И вот почему. Когда Лесли снова приникла к распахнутому междуножью Кэй, Макс раздвинул ноги Лесли. Лобок и большие губы заросли густой шерстью и Макс жадно и привычно устремился к "возвышенной цели". Но тут во рту у него оказался клитор, возвышавшийся не менее чем на три сантиметра. Отступать было некуда, да и незачем, и Макс с воодушевлением стал лизать и сосать этот поистине маленький хуй. Лесли заурчала и стала ещё активнее лизать Кэй, а Кэй, заметив, что Макс не отпрянул, согнула своё тело в полукруг и потянулась за членом Макса. Макс заметил это движение и замкнул круг. Макс устремил палец и обнаружил у Лесли должное влажное влагалище, так что это была всё-таки женщина. Лесли явно близилась к концу и Макс гадал, появится ли из этого маленького хуя какая-нибудь жидкость. Но жидкость являлась только из влагалища. Лесли кончила первой, прижав одной рукой голову Макса, будто он собирался бежать, бросив её за секунду или за лизок до оргазма, Кей застонала следующей и так часто заработала головой, что и Макс не стал от неё отставать.
- Какой у тебя роскошный клитор, - восхитился Макс, садясь в кровати.
- Большинство мужчин так не считают, - с сожалением произнесла Лесли своим низким голосом.
- Но, уверен, что Кей вполне со мной солидарна. Правда, Кей? - обратился к своей любовнице Макс.
Кей молча улыбнулась и обняла Лесли.
Женщины, выжав из Макса все соки, как бы исключили его, а сами снова соединились, продолжая гнать волны наслаждений друг на друга.
"Почему, - думал Макс, наблюдая их заядлую похоть, - маленький хуй-похотник может кончать раз за разом, а большой хуй-хуй изливается и требует отдыха? Изливается - вот ответ на вопрос. Похотник - это хуй без спермы и потому он гораздо жизнеспособнее, вернее оргазмоспособнее - он как бы кончает вхолостую и тем не истощает себя - это способ, которым Создатель достиг женской способности длительных наслаждений, для которых им требуется не один, а несколько мужчин."
С тех пор Макс не раз вспоминал свои ощущения во рту от огромного похотника или маленького хуя Лесли и думал, можно ли считать, что он сосал хуй и что является границей между хуем и клитором - размер? Семяизвержение? Макс попытался представить, как бы он себя повёл, если бы из клитора что-то выплеснулось - отпрянул бы он или наоборот ещё больше присосался?
Он снова вспомнил о Леслином клиторище, когда Грейс лежала на боку в 69 с Дэвидом. Дэвид чмокал и хлюпал, обрабатывая языком её междуножье, а Грейс благодарно и увлечённо сосала его хуй. Макс медленно ввёл член в зад Грейс - когда ей лизали клитор, она переставала ощущать всякое неудобство или даже боль в заду, но они появлялись сразу после её оргазма - потому-то она всегда оттягивала его, дожидаясь извержения мужчины в зад, чтобы кончить вслед на ним, будучи уже уверенной, что после её конца мужчина сразу вытащит опустошённый хуй.
Макс склонялся к лицу Грейс, медленно двигаясь в волшебной плоти зада и просовывал язык ей в ухо, целовал в шею, видя перед собой её рот заполненный хуем. Грейс от наслаждения останавливала движение головы, а Макс хотел увидеть, как хуй извергнет семя. Всё ниже склоняясь к Грейс, он целовал уголок её рта, как бы избегая касаться члена, но словил себя на том, что хочет его лизнуть. И лизнул, помогая Грейс. Она открыла глаза и увидела язык Макса, скользнувший по хую. Она с удивлением в глазах, чуть отстранилась, высвобождая хуй из своего рта и давая место языку Макса, который с небывалой радостью стал его лизать. Тут хуй по задумке Грейс полностью выскользнул изо её рта, и Макс перехватил его ртом, не забывая засылать свой хуй в глубины зада Грейс. Но тут хуй Дэвида задвигался в явном желании поскорей извергнуться, и Макс ещё психически не готовый к этому, отстранился и насадил голову Грейс на хуй её открытым ртом. Это было вовремя, так как хуй, проскользнув в рот Грейс, дёрнулся и замер, изливаясь.
Дэвид сразу потерял интерес к клитору и перестал его лизать, отодвинув голову в сторону от бёдер. Грейс включила вибратор, который предусмотрительно держала наготове и, уже взведённая, выпалила, бросая бёдрами и сжимая хуй Макса. Макс, находящийся на самой грани, увидел как из уголка рта Грейс выплывает капля спермы, будто пена у взмыленной лошади. Макс приник к уголку её рта, слизывая каплю и касаясь языком члена, всё ещё покоящегося во рту Грейс, и сам в этом момент кончил, проглатывая эту каплю.
Тройка разомкнулась. Интересно, думал Макс, заметил ли Дэвид смену ртов и языков. Вот она, доразвившаяся до мужчины Лесли с разросшимся клитором и со сросшимся влагалищем.
Дэвид сиял, как всегда после оргазма и не подавал вида, почувствовал ли он смену ртов. Грейс с любопытством посматривала на Макса, а Макс лежал на спине и пытался осознать новую вселенную, в которую он попал: ощущение хуя во рту было вполне естественным, как попадание всякой выпуклости во всякую вогнутость. Он ощущал во рту вкус слизанной капли и думал, делает ли его бисексуальным происшедшее, а также является ли это, случившееся, причиной того, что его так влечёт комбинация двух мужчин и одной женщины. Но если это и есть причина, то тогда всякая латентность пропадает, и он может теперь вполне осознанно продолжать следовать своему влечению к двойному проникновению.

Макс обратил внимание, что перед самым наступлением оргазма он теряет всякое отвращение и, более того, он может фантазировать на такие темы, которые были бы ему неприемлемы в любое другое время. Так он вспоминал об описанном де Садом мужчине, счастье которого заключалось в том, что каждое утро одна из его юных служанок становилась над ним, сосала его хуй, испражняясь в то же самое время в его рот, и этот мужчина пожирал всё, что она исторгала из себя. Приближаясь к оргазму, Макс без всяких усилий представлял себя на месте этого мужчины, и эта картина не только не отвращала его, но наоборот делала его оргазм ещё более сильным. Другое дело, если бы такое свершилось наяву, Макс не был уверен, что его желание этого поедания было бы таким же неотвратимым как в фантазии.
Цель похоти, пришёл к выводу Макс (именно таким словом он хотел называть желание) - это уничтожение возведённых моралью запрета на полное объединение человеческих существ с помощью секса. Запрет этот живёт в обличьи стыда и отвращения.
Макс прослеживал и разглядывал борьбу похоти с запретами с момента её возникновения до её победы в момент оргазма. Тривиальное попрание стыда начинается с обнажения тела, которое общество заставляет прятать от глаз, включая глаза самого тела. Множество женщин стыдятся сесть перед зеркалом и развести ноги, чтобы посмотреть, что там у них между. Большинство мужчин, никогда не видели как выглядит их анус, что можно сделать с помощью зеркал, но это стыдно и противно.
Справившись с этим первым препятствием, похоть знаменует победу над стыдом при восторге, испытываемом любовниками, рассматривающими половые органы друг друга.
Затем "позорные и грязные" запахи и выделения из пизды и хуя становятся в похоти наиболее желанными и прекрасными. Так празднуется новая победа над стыдом и отвращением.
Следующим шагом становятся экскременты - моча и кал. С жидкой частью похоть справляется относительно легко и мужчина радостно слизывает остатки мочи, вокруг клитора и наблюдает за струйкой, сочащейся прямо на него или прямо в рот, и женщина часто отвечает ему тем же.
Однако самая большая битва похоти с отвращением и стыдом вершится на поле дерьма. Макс вспоминал, как его любовницы не стеснялись мочиться у него в туалете, но боялись испражняться, опасаясь, что запах дерьма уничтожит их романтический ореол женщины. Запах дерьма - самая укреплённая высота морали, которую чаще всего не взять атакующей пехоте похоти. В тех случаях, когда штурм удаётся, победа получается полной. Хотя как всегда кратковременной.
Романтический ореол возлюбленной создаётся вовсе не моралью, а похотью, что этот ореол возносит над местами, которые мораль подвергает проклятию. Ореол над проклинаемой пиздой может раздвоиться и воссиять также над анусом, освящая и то, что из него выходит. Мощь похоти - дивная. В своём крайнем проявлении мощь её велика настолько, что дерьмо - воплощение тотальной моральной отверженности - может стать самым вожделенным (коль это дерьмо возлюбленной), а следовательно, романтичным. Но так как победа похоти, бесцеремонно и резко низводится на нет оргазмом, то искусство победы состоит в точности времени, выбранного для победного броска.
Так, Макс ёб свежую любовницу, о которой давно мечтал. Он уже приближался к оргазму. В этот момент любовница шепнула ему на ухо, что ей срочно нужно в туалет. Макс нехотя вытащил щуп наружу и последовал за любовницей, которая уже не могла терпеть и потому не стала сопротивляться любопытству Макса. Её запах и звуки и её анус, который Макс запретил ей вытирать лишь усилили его возбуждение. Но когда Макса настиг оргазм, а затем он посмотрел на коричневое пятно на ягодице любовницы, то он сразу предложил ей пойти в ванну и отмыться от того, что секунду назад было так соблазнительно.
"Чуть исчезает спасительная похоть, как беспощадная мораль и её наместник - отвращение, расправляются со мной, вселяя в меня разочарование достигнутой целью." - думал Макс, слушая шум душа в ванной, где отмывалась женщина. Макс вспоминал, что в юности такая расправа в форме вернувшегося отвращения происходила после исчезновения похоти при виде менструальной крови или некрасивого лица любовницы, которые в период властвования похоти не играли никакого значения.

Но вот свершилось хуесосание. Макс только теперь признался себе, что наблюдая за женщинами сосущими хуи в порно или в жизни, он всегда ставил себя не только на место мужчины, чей хуй сосала женщина, но и на место женщины, сосущей хуй. Отвращение, которое должно наводить границы между людьми при выполнении ими того или иного сексуального акта, то есть не позволять людям добывать тем или иным способом наслаждение - это отвращение размывается изощряющимся наслаждением. Наслаждением, которое изощряется в своей повсеместности.
В какой-то момент начинаешь понимать, размышлял Макс, что любая пизда и любой хуй хороши по определению. Тела и лица, к которым они приставлены, перестают иметь значение, когда властвует похоть.

Между тем палец и хуй Макса продолжали неуклонно расти. Сначала, растущий хуй радовал Грейс и других женщин, но наступил момент, когда принять его в себя женщинам становилось невмоготу, особенно болезненно протестовал их зад.
Наблюдая за надорвавшейся промежностью Грейс от его введённого хуя и увидев капли крови, упавшие на яйца мужчины на котором сидела Грейс, Макс понял истинный смысл песни, которая его так впечатлила столько лет назад - в песне речь шла о двойном проникновении, и фраза "Torn between two lovers" (разрываемая между двумя любовниками) описывала именно то состояние, в котором сейчас находилась Грейс.
Это был последний раз, когда Макс поместил хуй внутрь женщины, тем более, что хуй его всё рос и рос. Макс понял, что своим хуем он уже не сможет доставить женщине наслаждение, а только боль, и даже нанести ей серьёзную травму...

Полностью читайте в книге Правота желаний.

Михаил Армалинский

Скачивайте листовку книг серии "Улица Красных Фонарей", где публикуются лучшие эротические сочинения всех времен и народов, зарубежная классика жанра, произведения современных русских авторов.
Особливо следует прочитать о книге под номером 39

В СЕРИИ "РУССКАЯ ПОТАЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА" вышли:

1. Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова.
2. Под именем Баркова: Эротическая поэзия XVII - начала XIX века.
3. Стихи не для дам: Русская нецензурная поэзия второй половины XIX века.
4. Русский эротический фольклор: Песни. Обряды и обрядовый фольклор. Народный театр. Заговоры. Загадки. Частушки.
5. Анти-мир русской культуры: Язык. Фольклор. Литература (сборник статей).
6. Секс и эротика в русской традиционной культуре (сборник статей).
7. Заветные сказки из собрания Н. Е. Ончукова.
8. Народные русские сказки не для печати. Русские заветные пословицы и поговорки, собранные и обработанные А. Н. Афанасьевым.
9. В. И. Жельвис. Поле брани: Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира (второе издание).
10. Русский школьный фольклор: От "вызываний" Пиковой дамы до семейных рассказов.
11. Заветные частушки из собрания А. Д. Волкова. В 2 томах.
12. Анна Мар. Женщина на кресте (роман и рассказы).
13. А. П. Каменcкий. Мой гарем (проза).
14. Эрос и порнография в русской культуре.
15. М. Н. Золотоносов. Слово и Тело: Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста XIX - XX веков.
16. "А се грехи злые, смертные..." Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X - первая половина XIX в.) (сб. материалов и исследований).
17. "Сборище друзей, оставленных судьбою". Л. Липавский, А. Введенский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников: "чинари" в текстах, документах и исследованиях. В 2 томах.
18. "Тайные записки А. С. Пушкина. 1836-1837"
19. Г. И. Кабакова. Антропология женского тела в славянской традиции.
20. Национальный Эрос и культура. Сборник статей. Т. 1.
21. М. И. Армалинский. Чтоб знали!: Избранное 1966-1998.
22. С. Б. Борисов. Мир русского девичества. 70-90 годы ХХ века.
23. Рукописи, которых не было: Подделки в области славянского фольклора.
24. М. Н. Золотоносов. Братья Мережковские: Книга 1: Отщеpenis Серебряного века.

Серия издаётся с 1992 года.

Обращайтесь за этими книгами в Научно-издательский центр "Ладомир", координаты которого указаны выше в рекламе моего кирпича, что выше.