ВЫПУСК ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМОЙ

14 января 2003
General Erotic No. 87

МОЯ КНИГА - ИСТОЧНИК ЗНАНИЙ!

М. И. Армалинский
"Чтоб знали!"
Избранное, 1966-1998
в пер. 860 cтр., 2002
Издательство: "Ладомир" Серия: "Русская потаенная литература"
ISBN: 5-86218-379-5 

В авторский том Михаила Армалинского вошли стихи и проза, написанные как еще в СССР, так и после эмиграции в 1976 году. Большинство произведений скандально известного писателя публикуется в России впервые. Основная тема в творчестве Арм8-499-729-96-70или обращайтесь по электронной почте: ladomir@mail.compnet.ru
"Чтоб знали!" продаётся в книжных магазинах Москвы, Петербурга и др. городов.
Цена книги в "Ломоносове" (книжный магазин издательства "Ладомир") всего 156 руб.
Адрес: ул. Трофимова, 18-а. (между станций метро "Кожуховская" и "Автозаводская"), Тел. (095) 279-38-86.
Покупайте по интернету в "Библиоглобусе", "Озоне" и в др.
В США можете заказать в Eastview Publications. Запросы шлите по адресу: books@eastview.com

* * *

(Обнаружил опечатку. На стр. 578, в 12 строке снизу: "прупруденция", а должно быть "прудпруденция" - от "пруд прудить". Исправьте, пожалуйста, у кого книга имеется.)

Кошечкин Дом

Документальный фильм Cathouse, что в переводе на русский вытягивает из памяти Маршаковскую сказку "Кошкин Дом", был сделан в апреле-мае 2002.
Вот ещё одна опасность дословного перевода при сравнении русских и американских словесных игр - оказывается речь идёт не кошках, а о кошечках в Невадском борделе под названием Bunnyranch, что опять-таки лучше не переводить как "ранчо, по разведению зайчих", поскольку никаких там длинноухих не имеется, а имеются там ебучие платные девицы.

"Объясняю для невежд": Невада - это единственный штат, где разрешена проституция, да и то в паре городков, затерянных в пустыне. В самом Лас-Вегасе проституция тоже запрещена, как и по всей добропорядочной, высоконравственной и богопослушной Америке.
Но если бы не провернули эту маленькую невадскую дырочку в огромном паровом котле американской подавленной похоти, то котёл этот обязательно разорвало бы, а так тоненькая струйка вырывающегося пара делает Неваду символом микроскопического сексуального гуманизма, чудом выживающего в Америке - стране крестоносцев, воющих с моральными уродами в области секса.

Этот фильм, снятый скрытой камерой, демонстрировался на платном кабельном канале HBO, то есть таким способом, чтобы его смогло посмотреть минимальное количество людей.
Подробным пересказом я заниматься не стану, но главное скажу - этот фильм - добросовестная иллюстрация к моему эссе "Спасительница", что опубликовано в моём кирпиче (см. выше).
Кроме показа монологов проституток, которых владелец заведения ласково называет "работящими девушками" (working girls) - слово "проститутка" он не уважает - фильм показывает несколько ситуаций переговоров о цене и услугах между трудящимися (девушками) и эксплуататорами (клиентами). Следует подчеркнуть, что все монологи девушек посвящены тому, как они любят свою работу, с какой радостью они каждый раз спешат на своё рабочее место, что никто из них не использует наркотиков, но зато все используют презервативы. То есть поголовно счастливые женщины, получают в изобилии хуи и доллары, причём по заверению владельца Dennis Hof им хватает двух -трёх лет вкалывания, чтобы заработать себе достаточно денег для последующей беззаботной жизни.
Девушки получают половину от продаж своих услуг, а также жильё, еду и регулярные медицинские осмотры. Чем не рай?

В фильме представлены идеальные ситуации в которых необходимость проституток бесспорна:
1. Девственник 22 лет, которого привела мать, чтобы он познал, что такое женщина от настоящей женщины.
2. Девственник 19 лет, который сам решил с ней, проклятой девственностью, расстаться с помощью настоящей мастерицы женского дела.
3. Пожилой вдовец, истосковавшийся по пизде.
4. Молодая семейная пара, ищущая ощущений поострее, чем в браке. Так, муж хочет, чтобы платная женщина, стоя на четвереньках, лизала его жене пизду, в то время как он будет проникать в лижущую анально. Действительно, острее чем с в браке ощущения получаются.
5. Двое братьев, у которых мало денег, но которые хотят поразвлечься одновременно и находят наслаждение, соответствующее их уму и карману: наблюдение за мастурбирующей женщиной.
6. Чёрный сутенёр, который хочет переманить к себе на работу одну из женщин, но та остаётся верна своему любимому хозяину и сутенёр уходит посрамлённый, но удовлетворённый.
7. Богач, который отдаёт за раз 15 тысяч долларов, развлекаясь с тремя одновременно.
8. Муж и жена, которые порознь общаются с женщинами, причём жена любит женщин не меньше мужа.

После того, как гость выбирает желанную из ряда стоящих полуобнажённых девушек, они отправляются в её уютную комнату. Хозяйка усаживает гостя на кровать и, осторожно лаская его, пытается выжать из него побольше денег за грядущие наслаждения.
Начинает она с максимума: тысяча долларов за час, в течение которого разрешено любое количество оргазмов, в любых полостях, но только в гандоне.
Однако возможны и пятиминутные наслаждения за цену, которую в фильме не называют. Но очевидно, что цена уменьшается не пропорционально. Как известно из торговли, дешевле всего покупать товар оптом. Но не всем такая дешевизна по карману, и приходится значительно переплачивать за единичное наслаждение.

Опишу подробнее лишь наиболее яркий эпизод в фильме. Сказание об истинной материнской любви. Мать - простая женщина лет сорока пяти, а её сын-девственник - двадцатидвухлетний весьма симпатичный, высокий стесняющийся парень. Он положен девушкой на край широкой кровати, и девушка в еле видном бикини сидит на нём и рассказывает, как она его ублажит и обучит всем прелестям любви.
Рядом на кровати сидит мать и ещё раз подтверждает, что пора сыну узнать женщину. Девушка расчувствовалась материнским разумом и чуткостью и в искреннем порыве, сидя на сыне, наклоняется к сидящей рядом матери и тепло обнимает её, а мать в ответ обнимает девушку, сидящую на её сыне. Да и как матери не обнять первую женщину сына - ведь именно она выведет его из ступора порочной невинности на широкую мужскую дорогу. Поэтому когда девушка предлагает стандартный час за тысячу, мать не торгуется, а предупреждает полусерьёзно сына, что он теперь должен будет год чистить у её дома снег, косить траву и заниматься прочими хозяйственными делами, чтобы с ней расплатиться. На что сын с радостной улыбкой соглашается.
Девушка вызывает по внутреннему телефону администраторшу Madam Suzette, деловую женщину лет сорока, которая приходит в комнату, представляется и получает плату от матери, и после этого мать уходит из комнаты, оставляя сына взрослеть.
Через некоторое время счастливый сын рассказывает в камеру, что теперь он почувствовал себя другим человеком и больше не боится женщин, танцует с ними в баре, чего раньше никак не мог заставить себя сделать и прочая и прочая радостная болтовня после счастливого открытия мира женщин.

Никакого зазывания, привлечения или даже рекламы на работу не существует - в день звонят до тридцати женщин, мечтающих работать в этом борделе.
Одна из сотрудниц, говорит, что вот уже два года, каждый раз она испытывает радостный трепет, подъезжая к месту своей любимой работы - это ли ни критерий счастья? Сравните этих девушек с подавляющим большинством женщин, проклинающих свою "пристойную" работу и стремящихся поскорее с неё сбежать.
Дружба и любовь между сотрудницами, наслаждение, получаемое от труда, постоянное разнообразие, огромная зарплата, свободное расписание, полная охрана здоровья - разве найдется женщина, которая бы про себя не помечтала поработать на такой работе хотя бы недельку?

И в результате просмотра этого фильма я уразумел следующее:
Как напоминает мне Америка Россию, а Россия - Америку при всём их астрономическом различии.
Нечеловечьими силами, кровью, деньгами всей России, пыжась из последних сил сделали московскую кольцевую дорогу, гордясь ею как великим достижением науки и техники, тогда как остальная Россия исполосована болотными тропами, именуемыми дорогами. Но зато москвичи могут самозабвенно произносить заезжему на родину эмигранту фразу: "У нас всё есть".
Так Америка, создавшая нечеловеческими усилиями мафии, человечного законодательства и отчаянного предпринимательства крохотный оазис в Неваде, где людям позволяется быть людьми - так вот эта Америка даже стыдится во весь голос признать, что в ней есть кусочек противостоящий христианскому талибану и что в этом оазисе живут счастливо и в наслаждении.
Но стоит выехать из этого пятачка в Неваде - возникает преступная жизнь, где за платную пизду сажают в тюрьмы, как за убийство.
И после всего этого Америка шумит о правах человека, из которых сама безжалостно вырезает по живому самое главное право - право на счастье, ибо ебля и есть счастье, а не грех. Таким образом, конституционное право любого американца на "стремление к счастью" попирается на каждом шагу, когда мужчин лишают доступных за деньги женщин.
Ещё бы лучше, конечно, по-русски, чтобы были доступны бесплатно. Но это уже из области коммунистических мечтаний.

* * *

Лакомый кусок из женского романа

Глядя взад, обнаружил, что в предыдущих номерах General Erotic просматривается моё наплевательское отношение к лесбийской любви - ни слова о ней не написано. А если и написано, то одно-два. От силы три. Ну самое большое - четыре. Что мало.
В силу этого приношу свои извинения наипрекраснейшей части из прекрасной половины человечества при помощи публикации отрывка из романа Ларисы Володимеровой, подробности о которой можно узнать на её сайте.

Попутно я не преминул задаться глубокомысленными вопросами на данную тему без всякой попытки на них глубокомысленно ответить.
Почему мужчины уважают лицезреть лесбийскую любовь? Неужели из-за того, что радуются, когда женщины наверняка получают наслаждение, которые по себе знают, как доводить другую женщину до оргазма и терпеливо это делают? Вовсе нет - мужчины любят лесбийскую любовь, потому что им представляются сразу две пизды или даже больше. А на женское удовольствие мужчинам, как правило, наплевать или его не понять.

Или ещё один вопрос: Почему многие женщины относятся с искренне-показным отвращением к своим сёстрам по полу, ласкающим друг друга? Однако этот вопрос отпадает, если активная женщина добирается языком до клитора отвращающейся. Правда, среди женщин, допускающих до своего клитора других женщин, находятся и такие, которые уподобляются мужчине и заявляют, что так и быть - лизать они себе позволяют, но чтоб сами лизать женщине в ответ - ни за что! Тем не менее при систематическом удовлетворении, упрямица всё-таки передумывает и соглашается платить подружке той же золотой монетой. Так что аргументация счастливого осознания истины у женщины, полюбившей женщин, становится библейской: "Не хуем единым!"
Иными словами, переменчивые под натиском наслаждения человеческие чувства, не удаётся отобразить в мраморе или чугуне, а только во влажно-плотской технике.

Одна моя знакомая бисексуалка, любящая давать наслаждение объясняла, что лизать она предпочитает женщин, потому как сперму она не глотает и не любит, а удовлетворить женщину гораздо легче, так как для этого нужно двигать только языком, тогда как для удовлетворения мужчины нужно двигать всей головой, работать с полным ртом, да и глоткой.

Есть лесбиянки, ненавидящие мужчин, и даже никогда их не пробовавшие или попробовавшие раз и отвратившиеся - вот кого интересно насиловать - это поистине удвоенное изнасилование: как женщину, которая сопротивляется лишь в данной ситуации, и как лесбиянку, которая сопротивляется мужчинам вообще. Причём изнасиловать так, чтобы насилуемой в итоге понравилось бы, чтобы её превратить в бисексуалку.

Самое для меня грустное у лесбиянок, это когда я вижу не радостное ублажение друг друга двумя или более женственными женщинами, а жалкое копирование гетеросексуального соития, когда одна из участниц - почти он: мужеподобная, грубая баба, которая берёт на себя роль хуя и себя им чувствует, и все отношения становятся сколком отношений обыкновенного мужика, ебущего обыкновенную бабу. Я ничего не имею против так называемых dykes, волосатых баб с низким голосом и с искуственным хуем в каждой руке, готовых проткнуть свою, часто счастливую, жертву. Но я против боли и истязаний, которые неизбежно несут обильные мужские гормоны, которыми пенятся эти "дайки". Отражение сего слепит мне глаза в нижеследующем отрывке. А в остальном, конечно, ебитесь себе на здоровье!

Продолжая размышлять о тяге женщин к женщинам, я нахожу ещё один объективный анатомический стимул: в женщине больше мест для наслаждений: если у мужчины - это член и анус, то у женщины - клитор, влагалище и анус. Таким образом, в женщине на одну "дырку наслаждения" больше.
Не бог весть какая "эврика", но для предисловия сойдёт.

Михаил Армалинский

* * *

Лариса Володимерова
из ещё не изданного романа "Соучастие"

...И тогда я решилась кое-что записать с чужих слов. "Очи черные", русско-голландский рассказ, следуя Фрейду (не из газеты). – Потому что и это есть жизнь. Начала бы его, почти как Олеша - примерно вот так: Она стояла под душем и пускала мыльные пузыри одним местом. Так иные в ванной поют после оргазма...
Но все же слегка по-другому:

Мы с приятелем думали, как бы еще поразвлечься, и одна лесбияночка зазвала нас на именины. Она была свой парень в доску, перепроверенная с брежневских турпоходов, а ее направленность никого бы всерьез не расстроила – здесь, в Амстердаме. Хоть врать не придется, что у тебя никогда, мол, не было свадьбы и что ты не умеешь натягивать эти резинки. - Как называлась кафешка неподалеку - "Рук эн плук", свобода воли и рукоблудия.
Мы шутили по поводу книжек Сорокина: наконец они названы порнографией вслух, - какая там литература! Впрочем, первым движением было его поддержать - когда объявили процесс. Все же не четверть века фашиствовавший Лимонов; и автоматически этот ремесленник становился почти демократом. Наше невинно убиенное человечество... И ваша сентиментальность.
Гости съезжались на велосипедах на дачу к костру – точней, никакой усадьбы там не было, но советская сотка со стеклянной оранжереей посередине и проткнувшим крышу бананом, отпадавшим по осени и зеленевшим весной - а также задравшие подолы елки и кратер шашлычницы, затерявшийся в запустенье псевдодворянской судьбы – чем же не выходной?
Перед нами припарковалась к столбу... нет, все-таки женщина, - мы про себя ухмыльнулись пожилым слоновьим ногам в тертых кроссовках и непременной гитаре, притороченной к раме.
Когда мы приблизились к пламени, в котором шуршала уже поблекшая фольга и пересыпалась спеленутая картошка, то встретил нас дружный гул на пяти-шести языках наших новых знакомых. Вина было больше, чем выпьешь, но все еще различали, красненькое или белое, и отделяли незнакомый голландцам чеснок от печеного лука.
Полуженщина спела "многие лета", цыганский романс на затравку, подмосковные вечера на английском и русском, тумбалалайку – на вкусных и птичьих наречиях, и даже мы с приятелем ей пару раз подтянули охрипшими неприличными голосами. Странно. – Не подвывала я по-щенячьи тому двадцать лет.
В продолжении вечера все краски, углы и препятствия сглаживаются, лица амвонно светлеют и наливаются яблочным ликованьем, пока солнце, бликуя, заходит в костер и там рассыпается в искры. Хенеке, как оказалось, интеллигентно, изысканно даже мудра, обаятельна до всевластия, - редко встречаешь столь сильное поле, обволакивающее собеседника, и компанию единомышленников, и старый сливовый сад. Ее краткая седая прическа взлетала над проникновенной улыбкой и пряталась внутрь глаз или, скорей, мускулистого простецкого рта.
К полночи налетает мошка, и все стали прощаться, роняя одноразовую посуду в траву и опрокидывая пустые бутылки в опавшие вишни и горчащие яблоки. Хенеке пригласила меня на ближайшие выходные в свой городок, среди русских известный начертанными на беленой стене стихами Марины Ивановны.

Прибыла я с ночевкой, и после пешей экскурсии мы перекусили и приняли душ, готовясь ко сну. Чувствовала я себя скованно: эта голландка, почти что как мать, но, в общем, чужая. Меня к ней заметно тянуло – слушать ее и гитару, вглядываться в лицо, отводя растаявший взгляд и пока что легко возвращаясь.
Мы перебрались уже в спальню, и Хенеке буднично заводила будильник; подала мне китайский халат и шутила. Я была в том состоянии, когда четко фиксируешь прикосновенье руки, заранее отодвигаешь коленку - при приближении, и обходишь встречную полосу за версту. Впрочем, Хенеке, как я теперь понимаю, не любит прелюдий.
Я остро чувствовала отсутствие белья после душа и скользкий душистый халат, - но дело шло к ночи. Я прислонилась к диванной подушке, и Хенеке без затей, гипнотизируя меня, как прокаженного кролика, просунула руку, откинув полу, и стиснула кожу. Я задохнулась – скорее от негодования или льдышки, засунутой мне за пазуху в некоем сне. Почему-то я вспомнила ту свою бабушку, что была когда-то хирургом, уже не при мне, и вот также, должно быть, играла скальпелем на контрабасе тела - будто водила смычком. Лицо Хенеке расплывалось: я не могла поднять глаз. Меня ж воспитали!.. Разговаривала она так тихо и мягко, как, вероятно, египетская кошка полночью с пирамидой, а движения приобрели вкрадчивость и постепенность. Хенеке попросила меня распахнуться - что было запретней, чем смерть, и слегка подтолкнула. С дамами я до сих пор целовалась по праздникам в щечку, норовя подставить висок или локон. Хенеке превращалась из кошки в мать и обратно, из старшей подруги в товарища по беде, из постной учителки в исповедника-доктора. Я тут не знала, как быть. И застала себя изумленно за тем, что послушно раздвинула трясущиеся по-мышиному ноги, а Хенеке мне протягивала подушку под зад, чтобы было повыше. Я даже развеселилась: дикая выходка, сон! Соскочить, повернуться, оскалясь, бежать на вокзал. Я – ну естественно, грежу, ведь такое, и чтобы со мной?! – выгибалась под оказавшимися внезапно настойчивыми руками знакомой, которая то придерживала меня, то совсем тихо - пожалуй, приказывала: развести до предела стучащие друг о дружку колени, раскраивая вдруг отчаянно ставшей девической плоть. Возбуждение и униженье захлестнули меня, но я вслушивалась, окаменев. Когда я дрожащими пальцами развела свое тело едва ли не пополам, лицо Хенеке ускользнуло куда-то, и я только вникала, что плохо ей видно, и нужен бы свет, но тут чиркнула спичка, и колыхнулось пламя свечи на лице моем и потолке. Прежде, взбираясь на бедра партнера, эта женщина слышала отвратительный запах своих нерожденных детей, а потому навсегда изменила мужчине? Раньше сперму приходилось разглаживать по телу, чтоб не принуждали пить, - играть страсть, а теперь ничего не игралось? Прикрыв ресницы, я понимала достаточно отстраненно, что Хенеке вбирает глазами укромность, - все горькое то, что обзывали мы во младенчестве мерзко, как срам, и еще в детском садике няня кралась в тихий час и отдергивала простыню, предвкушая тебя уличить и "застукать" (чурочки, я не вожу: и помыслить боялась о той части тела).
Хенеке вдруг сообщила, что мне будет больно, но ее руки уже мешали мне устраниться, приклеенная улыбка продолжала витать на моем идиотском лице.
Не знаю, что это было, но острая боль всколыхнула верх ног, и Хенеке вдавила меня животом в одеяло. Она успокаивала – или напротив, - я теперь ошалела и сути не воспринимала. Близкий разряд отшвырнул меня на бок, хозяйка тряхнула меня, как ребенка, и раскрыла опять. Свечка клонилась все ближе к открытому лону, и воск заливал мои бедра, а когда попадал прямо внутрь, то боль была нестерпима. (Туда, сюда, считать до трех, глотком воды запив, – стучало под потолком). Что-то меня заставляло ожидать, захлебнувшись дыханьем, эту сладкую, но непомерную пытку, корчась и дергаясь.

Хенеке убрала то один, то другой инквизиторский свой инструмент, приподняв мое тело на подушке повыше (но нет, не меня). Оказавшись лицом к лицу с зеркалом, я не отшатнулась, а только закрыла глаза, немея и уменьшаясь. Происходящее превратилось в реальность. Я стояла на красно-зеленом ковре у директора школы, пряча дневник - но он меня видел насквозь. Я закидывала во сне высоко на любовника ноги – подтвердить, что он есть и что здесь, пересчитав машинально колени и бедра, удостовериться и коснуться локтей в одеяле... Не спугнуть счастье.
Моя – вероятно, подруга – заставляла теперь всмотреться в обеих, и строго в глаза. Это было невыносимо, стыдно и ново до слез.
После мы пили, должно быть, хрустящую воду, и Хенеке погнала меня в ванную, - как марионетку за нитки, туда и сюда. Выдался миг обратиться к себе - что происходит? - и я предпочла, как теперь понимаю, быстрее вернуться назад. Что так влекло меня, ересь и грязь?
Я прикрывала глаза, добираясь практически ощупью, в полусне и нарочном полусознанье. Тем временем Хенеке подтащила на середину комнаты странный громоздкий предмет, и подвела меня за руку, прихватив-приобняв – оказалось, что к женскому креслу. Откуда? – мелькнуло – и тут же пропало, так как мне трудно и жестко было взбираться, устраиваться и поспешно катиться на нем к прикроватному зеркалу. Всякая женщина знает, что этот трон сконструирован преотвратно – так, что ног не свести; руки мои оставались свободны, но Хенеке защелкнула где-то на икрах браслеты... и натянула себе по локоть резиновую перчатку. Я встрепенулась, заозиравшись вокруг, возвращаясь в реальность. Вспыхнул прожектор, белый и честный, как в операционной. Голос Хенеке стал сразу требовательным, задребезжали суровые ноты, пропало тепло. Я понимала, что мне приказывают раскрыться, и как можно шире. Я только видела, что мужская ее ладонь скользнула в банку со смазкой и придвинулась к тишине – я тужилась приподняться, узнать, что же там происходит, вконец отрезвела. Ввинчивающими движениями – сперва пальцы, потом ладонь-лодочка - вся кисть руки моей Хенеке исчезла во мне самой. Я закричала – но не от боли, от ужаса, - и тут же меня так пронзило, что искры из глаз. Хенеке "вышла" и приблизила черную плетку, подвешенную за подлокотник. Лицо ее побелело, глазницы сузились, губы вытянулись и пропали, и мне показалось, что руки ее затряслись. Хенеке то нахлестывала меня, то поглаживала рукояткой, то припадала ртом и смазывала поцелуями – я помню плохо. Где-то под утро взмахнул занесенный шприц, и я закричала, но мой, вчера было певческий, голос исчез. Я причитала скороговоркой про спид, про наркотик - но осознала одно, что Хенеке сжалилась, убрала иголку и ампулы. К этой минуте я и без просьбы могла делать все, что ей надо, пытаясь предугадать малейший приказ.
Мы обе измучились. Хенеке отстегнула затекшие и ледяные ступни, поднесла мне напиться – виски, должно быть, пролившееся, как вода. Она всё раскачивалась устало в ногах и включила вибратор, но не на привычные мне обороты, - на максимум. Мощный пластмассовый член тарахтел, как холодильник у батареи на родине, от которого просыАпались и палкой стучали соседи внизу, - скользнуло воспоминанье. Пару часов еще ласкала меня и терзала обеих подруга, считая оргазмы и пережидая непроизвольные струйки мочи. Вскоре вязкая наша и общая кровь закапала с кресла.

Хенеке взяла последний аккорд и, над дымом костра, всё смотрела мне прямо в глаза, не отводя их и тяжело улыбаясь. Ребята молчали, и только кто-то тихонько, вздохнув, сгребал угольки.

* * *

В СЕРИИ "РУССКАЯ ПОТАЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА" вышли:

1. Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова.
2. Под именем Баркова: Эротическая поэзия XVII - начала XIX века.
3. Стихи не для дам: Русская нецензурная поэзия второй половины XIX века.
4. Русский эротический фольклор: Песни. Обряды и обрядовый фольклор. Народный театр. Заговоры. Загадки. Частушки.
5. Анти-мир русской культуры: Язык. Фольклор. Литература (сборник статей).
6. Секс и эротика в русской традиционной культуре (сборник статей).
7. Заветные сказки из собрания Н. Е. Ончукова.
8. Народные русские сказки не для печати. Русские заветные пословицы и поговорки, собранные и обработанные А. Н. Афанасьевым.
9. В. И. Жельвис. Поле брани: Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира (второе издание).
10. Русский школьный фольклор: От "вызываний" Пиковой дамы до семейных рассказов.
11. Заветные частушки из собрания А. Д. Волкова. В 2 томах
12. Анна Мар. Женщина на кресте (роман и рассказы).
13. А. П. Каменcкий. Мой гарем (проза).
14. Эрос и порнография в русской культуре.
15. М. Н. Золотоносов. Слово и Тело: Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста XIX - XX веков.
16. "А се грехи злые, смертные..." Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X - первая половина XIX в.) (сб. материалов и исследований).
17. "Сборище друзей, оставленных судьбою". Л. Липавский, А. Введенский, Я. Друскин, Д. Хармс, Н. Олейников: "чинари" в текстах, документах и исследованиях. В 2 томах.
18. "Тайные записки А. С. Пушкина. 1836-1837"
19. Г. И. Кабакова. Антропология женского тела в славянской традиции.
20. Национальный Эрос и культура. Сборник статей. Т. 1.
21. М. И. Армалинский. Чтоб знали!: Избранное
22. С. Б. Борисов. Мир русского девичества. 70-90 годы ХХ века.
23. Рукописи, которых не было: Подделки в области славянского фольклора.

Серия издаётся с 1992 года.

Обращайтесь за этими книгами в Научно-издательский центр "Ладомир", координаты которого указаны здесь в рекламе моего кирпича, что выше.