Подробности ЗДЕСЬ

Подробности ЗДЕСЬ

Подробности ЗДЕСЬ

Подробности ЗДЕСЬ

Подробности ЗДЕСЬ

Мои электронные книги в litres.ru, в iBooks и в amazon.com

23 сентября 2020


Михаил Армалинский

БИЛИНГВА

Пушкин А. С. Тайные записки 1836—1837 / Публ. М. И. Армалинского; Вступ. ст. О. Г. Воздвиженской. Миннеаполис, США. M.I.P. Company, 2020. — 380 с., ил. Текст парал. рус., англ. Рисунки А. С. Пушкина.

ISBN-13 978-0-916201-48-7 (Электронная книга) $5.96
ISBN-13 978-0-916201-49-4 (Бумажное издание) $19.94

Русско-английское издание Тайных записок предназначено для широкого круга читателей, изучающих русский язык и литературу, а также для русскоязычных читателей, изучающих английский язык.
Главный герой Тайных записок, А. С. Пушкин, предстаёт в необычном ракурсе — в многообразии интимных связей, в непростых размышлениях о жизни, природе греха, любви и творчества, сложности жизненного пути русского поэта, приводящего его к трагическому концу. Тайные записки вызвали и продолжают вызывать шквал самых противоречивых оценок, многие пушкинисты считают их талантливой мистификацией. Но всё это лишь подогревает к ним интерес.
Книга издана в двадцати пяти странах и заслуженно считается самым скандальным образцом русской эротики.

Cuntианство

Пизда - это вещь в себе, а хуй - это вещь в тебе.

За что наградили Артемия Лебедева?

29 августа, 13:10
Путин наградил Артемия Лебедева орденом «За заслуги перед отечеством», которые состояли в беспрецедентной рекламе Тайных записок 1836-1837 годов А. С. Пушкина.

* * *

Шокирующей может быть только правда или то, что рядится в правду.

Ещё один советчик

Бывший "штампомер", а затем "худломер" Леонид Делицын в 1998 году решил, что по средней длине слова в тексте неизвестного автора можно определить, кто его автор, сравнивая со средной длиной слов в текстах известных авторов.
С помощью такой низшей математики Делицын утверждал, что Тайные записки Пушкина написал я. см. с. 252 в Парапушкинистике http://www.mipco.com/win/pushLP.html
В одном из интервью 1999 года я объяснил, почему Делицын сделал такой вывод:
с. 258
Это замечательный комплимент. Однако у меня есть иное объяснение этому феномену.
Когда я впервые прочёл «Тайные записки 1836—1837 годов» А. С. Пушкина я был так потрясён, что очень долго не мог придти в себя. Оказывается, я так в себя и не пришёл, ибо впечатление, на меня произведённое, оказалось настолько сильным, что оно повлияло на мой литературный стиль, и я стал неосознанно употреблять фразы, словосочетания, словесные обороты из «Тайных записок». Вот это и заметил Делицын, который интерпретирует
результаты своих исследований так, чтобы они подтверждали его предположение, а такое нередко случается с исследователями, одержимыми какой-то идеей.
Это очевидно и потому, что Делицын для подтверждения своей идеи использовал не только мои тексты, но почему-то и тексты из книги Владимира Исаева и из альманаха Соитие, которые опубликованы в издательстве
М.I.Р. По-видимому, исследователь собирается вскоре сделать и другой научный вывод, что тексты в этих книгах тоже написал я. Что ж, как и на всякий комплимент, пусть необоснованный, в Америке принято скромно отвечать: «Спасибо», что я и делаю.

И вот Леонид Делицын сообщил в посте, где он обращается ко мне:

...вопрос о том, написал ли Конька-Горбунка Пушкин, меня всё ещё интригует. (Нет, Mikhail Armalinsky, вопрос о том, кто написал "Тайные записки" не интригует!..)

Делицын, запутавшись в интригах, продолжает выдумывать:

...не все тексты, написанные одним автором, но в разных функциональных стилях, удастся приписать этому автору.
По разговорной речи Пушкина мы его, безусловно, опознаем.
И по литературным сочинениям Пушкина мы его отличим от Михаила Армалинского,
...
А если бы Пушкин написал научную статью, то она, была бы стилометрически неотличима от научной статьи Армалинского. (По крайней мере - теми же методами, которыми мы отличили бы их как создателей художественных текстов).
Армалинский не там искал! Он продвигал книжку о любовных подвигах Пушкина, а надо было бы создать книжку научных исследований Александра Сергеевича - к примеру, не про историю Пугачёва, а про Стеньку Разина.

Уж сколько советов я наполучал после издани Тайных записок - мол, надо было издать Тайные записки Достоевского, Бродского и т.д. и вот ещё одно "надо было".
Всем таким советчикам я говорю: для того я и уехал из Советского Союза, чтобы плевать на все советы, и делать то, что мне вздумается!
И пока неплохо получается.

Ещё одна из бесчисленных публикаций в zen.yandex о Тайных записках Пушкина

Вот самое главное:

"Так что, если вы в данный момент не замужем или ваш муж очень сексуальный мужчина, рекомендую почитать эту книгу. В ней столько глубоких философских и психологических мыслей, что я уверен, что это писал Пушкин. Если это подделка, то автор должен быть равен по гениальности Пушкину. Но мы бы знали тогда этого человека.
Но многие, кто читал эту книгу (хотя читали не многие) замечают в этой книге только какие-то эротические моменты, но пропускают философские замечания (поскольку просто не понимают их смысла), а потом говорят - фу, какая гадость.
А еще нормальному восприятию этого произведения мешает нецензурные слова, которые редакторы книги сохранили в тексте. А это очень раздражает культурную публику. Да и не культурную тоже.
Да, я кажется не сказал, как называется книга. А называется она "Тайные записки". Поищите в интернете. В бумажном варианте она не встречается. Ее опубликовали только однажды в 2001 году небольшим тиражом, за что редактору издательства хорошо досталось. Его, кажется, уволили. И больше ни у кого желания печатать эту книгу не возникало. Себе дороже будет."

Славное слово "бардак"

Слово "бардак" часто используют для обозначения беспорядка, неразберихи, развала, тогда как бардак - это воплощение порядка, удобства и комфорта, когда за оговорённую сумму денег выбираешь приглянувшуюся женщину и проводишь с ней время в тепле, трепете и в наслаждении.
Сравнение беспорядка с бардаком - это умышленная подмена понятий, выгодная попам и моралистам, желающим представить комфортабельное сексуальное общение как нечто ужасное, а значит - беспорядочное.
Чем больше бардаков в стране, тем больше в ней порядка и спокойствия.
А если бы весь мир был бардаком, то для ведения войн, создающих развал и беспорядок, у людей не осталось бы ни времени, ни места.

Из книги "По обе стороны оргазма", 1988

Жизнь уводит в сторону от слов,
и уже сказать, как будто нечего.
Вот идёт девица без трусов,
и не надо юбочке просвечивать.

Подхожу - и руку завожу,
и она - ни слова - прижимается.
Жизнь, как будто ей под хвост вожжу,
понесла - и аж не спотыкается.

"Жил человек непомнящий..."

Ушёл к Пушину знатный парапушкинист Валентин Непомнящий. Пушкин там ему мозги вправит. Ведь Непомнящий отдал много сил и знаний, чтобы пропагандировать Тайные записки Пушкина. Ему посвящена специальна глава в Парапушкинистике под названием: "Жил человек непомнящий..."

Из истории третьей волны литературной эмиграции

Александр Григорьевич Гидони
4 июля 1936 – 9 марта 1989

Александр Гидони. Солнце идёт с запада : Книга воспоминаний. - Торонто : Современник, 1980. - 537 с.

В 1978 году я начал издательскую деятельность тем, что я решил переиздать свою тогда наиболее рискованную, по стандартам того времени, третью книжку стихов “Маятник” - ленинградский самиздат 1976 года.

Я разослал её по русским эмигрантским журналам, среди которых оказался “Современник”, с давних времён издававшийся в Торонто. Через некоторое время в нём появилась рецензия Галины Румянцевой. Как я вскоре узнал, она была женой главного редактора журнала Александра Гидони. Мы стали переписываться, и в 1979 году я прилетел в Торонто, где мы познакомились лично и окончательно договорились о переиздании “Современником” моей книжки “Состояние” – тоже ленинградского самиздата 1975 года.

Из своего визита в Торонто я не запомнил ничего из проведённого времени c Александром и Галиной. Перечитывая письма, я узнал, что они познакомили меня к какой-то эмигрантской семьёй, но кто эти люди и как они выглядели я не запомнил, как и самого знакомства. Единственное воспоминание от поездки в Торонто, которое сохранилось в памяти – это женское.
Выйдя вечером из своей гостиницы, я увидел стоящую неподалеку от входа стройную негритянку лет тридцати. На ней был элегантный плащ, и она уверенно стояла на высоких каблуках. Подойдя к ней ближе, я разглядел в сумерках красивое и опытное лицо. Не помню, какими словами, я предложил ей пойти ко мне в номер, но денег я ей точно не предлагал – уж это я запомнил. Она смерила меня взглядом и кивнула головой, мы провели вместе около часа, и она ушла, не упоминая о деньгах. Пизда у неё пахла пиздой, что редко встретишь у американок. Но самое главное, что я ничем не заразился.

В 1980 году Гидони приехал в Миннеаполис давать лекцию в университете Миннесоты. Опять-таки я ничего не запомнил: ни о чём была лекция, ни наше общения с ним. Кроме женского.
Накануне его приезда, я познакомился с девушкой, отчётливой красоты. Она была яркой блондинкой лет двадцати пяти, и всё это вместе переполнило меня желанием. Я плотно приступил к ней, но она заявила, что не может вступать ни в какие близкие отношения. Оказалась, что девушка лечилась от кокаиновой зависимости в знаменитой клинике в Миннеаполисе, куда съезжались богатые наркоманы со всей страны. Девушка работала секретаршей у богатого адвоката, который приучил её к потреблению кокаина в процессе их совокуплений. А когда эта привычка стала для неё уж слишком обременительной, дорогой и заметной, адвокат послал свою любовницу лечиться. В процессе выхода из активной зависимости психика наркомана весьма хрупка и потому им категорически запрещается вступать в интимные отношения с кем бы то ни было в период лечения.
Я предложил ей невинно пойти на открытие выставки знаменитого художника в одном из музеев, но она категорически отказалась.

И вот приезжает Гидони. Я хотел его как-то развлекать и повёл в музей на эту выставку. Сидим мы с ним на скамеечке в зале перед картиной - и вдруг проходит моя кокаинщица под ручку с мужчиной. Мужик, правда, хилый и даже страшненький. Я ошалел от неправомерной ревности, подошёл к ней, отозвал в сторону и что-то понёс на тему “как ты смела отказать мне, а сама…”
Она ответила мне спокойно и с улыбкой: “Мне с ним безопасно”. И ушла от меня через музейные залы с уродливым мужиком навсегда.
Таковы были мои личные встречи с Александром Гидони.

В “Современнике” в номерах 1979 N. 43-44; 1980 N 45-46 Гидони опубликовал мою статью “Сексуальная контрреволюция в США” (см. ниже) после чего несколько членов редакции в качестве протеста вышли из редколлегии. Туда им была и дорога.

Мой коллега по инженерной фирме, где я тогда работал, бывший славист, перевёл статью на английский, и я разослал её в разные журналы. Отреагировал нью-йоркский еженедельник Screw - в номере от May 22, 1989 года – там опубликовали кусок, посвящённый сексу в СССР под названием In The Pinko, сопроводив порнографическими фотографиями, на одной из которых вставили Горбачёва.

В 1980 году вышла книга воспоминаний Гидони “Солнце идёт с запада”. Вот моё письмо ему от 5 ноября 1981 года.

Саша, привет!

Получил твоё письмо и книгу. Прочитал и несколько раз главы типа “Дело ВСХСОН”, не веря своим глазам. Ты знаешь, что я к тебе относился и отношусь без предубеждения. Когда я познакомился с тобой, я никогда до этого не слышал ни твоего имени, ни об организациях, упоминаемых в книге. Однако, все, кому я называл твоё имя, говорили: “… а это тот, кто выдал ВСХСОН”. Штейн даже прислал мне вырезки, которые показались мне неубедительными, о чём я ему и написал. Думал ли я, что лучшие доказательства я получу от тебя самого?

Ты на протяжении всей книги упрекаешь разных людей, что они малодушничали, тогда как ни физических, ни моральных страданий им в этот период не грозило. Однако ты сам идёшь на сотрудничество с КГБ без всякого давления с их стороны (душеспасительные разговоры, которые с тобой вели, ты и сам не станешь называть давлением). Заявляя о своём прямодушии, многократно на протяжении всей книги, ты так и не рассказываешь, что всё-таки ты сделал для КГБ, история с перепрятанной программой, а остальное ты заставил себя “забыть” (стр. 348). Сомневаюсь, что кто-либо поверит, что КГБ довольствовалось “красотой твоего слога”. За что конкретно тебя освободили раньше “заботами КГБ” (стр. 359)?
Ты оправдываешь свой донос на Бородина и Ивайлова тем, что во-первых, за тобой следили (ты из этого делаешь вывод, что это было из-за них), и, во-вторых, тем, что они бы проболтались. Но предательству нет оправданий – ты во всяком случае не находишь их для Тарасенко, который сделал абсолютно то же самое (стр. 509), потому что он, как и ты, боялся утратить вид “советской лояльности”.

Более того, помимо того, что ты донёс, ты на суде рассказал о планах вооружённого восстания (стр. 408) и тут же сам признаёшь, что несмотря на то, что воплощения на практике не было, но “в условиях советского суда такие вещи звучали очень грозно”. И ведь не только “звучали”, ведь ты знаешь, что грозит за подготовку такого преступления.
Больше всего меня удивляет в твоей автобиографии – это то, что ты запросто прощаешь себе предательства и обрушиваешься с гневом на любого, кто чуть гладит тебя против шерсти. Происходит это, наверно, от невероятного накала самолюбования, которым пышет вся книга. Ты старательно вкладываешь комплименты по своему адресу в уста большинства людей, встречающихся в книге, и думаешь, что этим ты демонстрируешь скромность мудреца.

Вся книга в целом оставляет неприятное чувство фальши, недосказанности, неимоверной претенциозности, от которой ты открещиваешься в предисловии, но тщетно. Ты очень хорошо запомнил, что ты красноречив и лезешь из кожи вон, чтоб это доказать на каждой странице. А я скажу, что ты велеречив и многословен.
Когда я читал твои стихи, художественные вещи – я испытывал подобное, но не в столь сильной концентрации, да и это было, что называется, художественное творчество. Здесь же ты пишешь, что это не роман, а автобиография. Здесь тогда смолчать мне будет подло. Поэтому пишу, прости, что грубо, но прямо.

И ещё – эта вещь безнравственна, так как ты не ведаешь раскаяния и наслаждаешься, упиваешься совершённым. После Солженицына твоя книга мне напоминает по своей бестактности рекламу стирального порошка, прерывающую сообщение о смерти великого человека. И не то, что такая реклама не нужна, а это бестактный способ привлекать внимание.
Очень меня твоя книга удручила.

Будь здоров.
Михаил.

Гидони не замедлил ответить письмом от 16 ноября 1981 года.

Здравствуй, Миша! (Думаю, что тут следует добавить и “прощай”!)
О твоём письме я могу сказать одно: это письмо врага и завистника и, естественно, о наших личных отношениях не может быть и речи ныне. Оставайся в болоте своей расслабленной “диссидентской” премудрости: люди моего типа тебе и тебе подобным просто не по зубам и не по плечу. Это картина, достойная кисти богов: человек, вообще ни в какой политической оппозиции советскому режиму не участвовавший, “читает мораль” тому, кто рисковал жизнью, показывая одним из первых, что надо и можно бороться, цепляясь при этом за то, что у человека были обстоятельства, совершенно исключительные, о коих он честно написал! Я-то вот хоть сейчас в случае войны готов взять автомат и идти сражаться против того режима, который я ненавижу по особым основаниям, именно благодаря моему опыту общения с этим режимом, а ты, боюсь, не только автомат – пера для высказывания твёрдого против Советской власти не возьмёшь (начнёшь хныкать, что, мол, “политика – не моё дело”, “не могу идти против моей страны” и что-нибудь в этом духе).
Мне абсолютно ясно, что ты, имевший в Союзе разве что опыт “дрожания” перед КГБ, - не в той позиции, чтобы рассуждать о делах, связанных с борьбой против этой организации. Сделай только, пожалуйста, одно логическое усилие мысли и вообрази на момент, что я, после публикации моей книги попал в лапы КГБ. Как ты думаешь, что бы меня ждало после этого? Я думаю, что живым от них уже бы не вышел, и тем самым, КГБ куда правильней, чем ты, способно оценить и значимость моей книги и то, против кого она направлена, и вообще, чего я стою. Так что уважаемый “диссидент”, постарался бы ты хоть логики чекистского уровня набраться, судя о политике и людях моего плана!
Вся-то проблема у тебя и тебе подобным, что вы – не герои, даже не борцы, и вам нужно, чтобы героев не было вообще. Точно так же твоё бытие поэта пишущего не делает тебя поэтом в жизни – куда уж тебе судить людей типа (опять приходится мне хвастаться, да ведь есть же чем!) Байрона, Петефи, Марти. Для тебя подобные персонажи отодвинуты в глубокую историю; в жизни твоей нужно, чтобы их не было. Их бытие – укор тебе и тебе подобным. В одной новелле Андре Моруа сказано: “Гений, конечно, имеет приятелей. Но как-то странно представить, что ваш приятель – гений.” И уж ты никогда подобным “крамольным” предположением в адрес знакомых тебе “приятелей” не задашься.
На частные твои замечания о моей книге мне смешно отвечать. Во-первых, ты демонстрируешь бездну невежества в политике, и во-вторых, всё восприятие книги настолько априорно-враждебно, что доказывать здесь уже доказанное для умного читателя – бессмысленно. Ты вопишь о ВОСХОН (что было в моей жизни боковым и проходным эпизодом, в ходе коего я, кстати, весьма насолил чекистам; уж ты бы в такой ситуации перетрусил – полагаю – до смерти) однако ты мельчишь, скажем, об истории забастовки, которую я возглавлял (сие тебе не очень и понятно и совсем уже не близко!). А главное так хочется видеть в Гидони “агента КГБ” и так же не хочется видеть в нём борца, одно имя которого – укор тем трусам от политики, которые нам проповедуют “непротивление злу” и бегство от всякой политики.
Твой подспудный мотив мне предельно ясен. Тебе нужен был благовидный повод для нашего разрыва (особенно после того как “Современник” практически прервал своё существование). Тебе, конечно, наплевать не все ВОСХОН, да и прочие сюжеты. Тебе хочется сделать литературную карьеру в мутных водах эмиграции, где так в нынешнее переходное время задают подобные тебе “диссиденты” и литературные гангстеры, типа Седых и Ко. Полагаю, что это письмо очень облегчит твою душу. А в остальном уж рассудит время. Думаю, что по большому счёту – не в твою пользу.
Alexander Guidoni
P.S. Само собой, есть достаточно много людей, оценивающих мою книгу совершенно иначе.

После этого письма мне стало его жалко, как психически больного (время у Александра было тогда тяжёлое: он ушёл от жены и детей, жил в дешёвой гостинице, зарабатывал гроши, работая охранником, и мечтал уехать из Торонто, но и на побег у него не было денег). Я снова написал Гидони о том, что нет у меня к нему зла. Он удивился моему письму и ответил восемью страницами логического обоснования своих поступков, что по сути ничем не отличалось от письма выше.
В начале 1982 года я послал ему поздравление с Новым годом. Больше я об Александре Гидони я не слышал.
А, вот, вспомнил: когда я встречался с Гидони и Румянцевой в Торонто, они вполне серьёзно говорили о Нобелевской премии, которую должны бы присудить Александру.
Они даже не заметили, как я от потрясения зашатался.

Эту статью я написал в 1979 году, через два года после моей эмиграции в США

СЕКСУАЛЬНАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ В США

“Современник”, Торонто, Канада 1979 N.43-44; 1980 N.45-46

Screw Magazine, New York City, May 22, 1989 года – перевод куска, посвящённого сексу в СССР, под названием In The Pinko, с порнографическими фотографиями, на одной из которых вставили Михаила Горбачёва

"Ну, где там ваша сексуальная революция?" - подумал я, приземлившись в аэропорту Кеннеди. Однако всё вокруг было сексуально мирно: женщины не ложились под меня, а проходили мимо. "Ну, ничего, - утешал я себя, - аэропорт - не лучшее место для демонстрации достижений сексуальной революции." (А почему бы и нет?)
Но я решил подождать, и... вот уже жду два года, мечтая встретиться один на один с изобретателем словосочетания "сексуальная революция".

Теперь, оглядываясь назад, я могу сравнить сексуальную жизнь в Советском Союзе и в США. И главный вывод тот, что демократическое общество, в отличие от тоталитарного, может дать свободу слова, но ни одно общество не может дать свободу дела.
Расскажу об основных отличиях в сексуальной жизни в Советском Союзе, чтобы была ясна предыстория моих впечатлений.
Детство в СССР более бесцеремонно. Девочки летом ходят по пояс голые, без лифчика, пока у них не начинают расти груди. Часто на пляже видишь девочек 11-12 лет с начинающими обрастать мясом сосками.
Детям разрешается мочиться чуть ли не в любом месте. Как правило, дети предоставлены самим себе, и родители не боятся оставлять их дома одних, без всяких там нянь.
Основные места знакомства молодёжи - это улица, школа, танцы. Завязать знакомство на улице вовсе не является неприличным, и многие предпринимают долгие прогулки в людных местах в поисках романтической встречи.
Так как люди в СССР не получают религиозного образования и в большинстве своём чужды религии, то запреты на половую жизнь весьма неэффективны и базируются на невежественных "медицинских" устрашениях, либо на обывательских "нельзя", стращании венерическими заболеваниями, беременностью, импотенцией, а также тем, что "никто замуж не возьмёт".

Несмотря на это внебрачная половая жизнь процветает, поскольку большинство не находит убедительных причин для её сдерживания. Так что, если ты элементарно нравишься женщине, то склонить её к совокуплению не составляет труда.
Если молодая пара начинает встречаться регулярно, то их отношения не дают того эффекта зависимости друг от друга и взаимных обязательств, который наблюдается в США.
Если к девушке пристают, то она не станет объяснять своё нежелание знакомиться или продолжать знакомство тем, что у неё уже есть некто "регулярный". Девушка не поддерживает разговор и не называет своего имени, если не желает встретиться ещё раз. Она не будет вежливо улыбаться и вероятно будет резка, если не груба. Трудно себе представить американский вариант, чтобы девушка весело улыбалась, активно поддерживала разговор, представилась, рассказала бы о своей жизни, расспросила бы о твоей, а потом при просьбе дать свой телефон, объявила бы, что у неё очень ревнивый хахаль. В СССР существует однозначность вежливости и откровенность грубости. И уж если с тобой девушка вежлива, это значит, что ты ей по вкусу.
На танцплощадках женщины ведут себя активней хотя бы потому, что им даётся право два-три раза за вечер перенять инициативу приглашения на танец - объявляется специальный "дамский танец". В отличие от американских дансингов, на советской танцплощадке попахивает потом, так как дезодорантов в продаже почти нет, а духам не всегда справиться. Более того, часто не трудно определить, что у женщины менструация, так как специальных тампонов советская промышленность не производит, да и вата является большим дефицитом.

Что же касается самого полового акта, он лишь доказывает, что существуют различия между странами, но не между людьми. Правда подступы к нему осложняются в СССР тем, что найти место, где заняться любовью, труднее - есть даже русский анекдот: есть чем, есть кого, но негде. Люди живут скученно - в одной комнате по несколько человек. Машины далеко не у всякого, в гостиницах дают номера только мужу и жене, проверяя факт супружества по паспорту. В общежитиях часто живут две, а то и три женатые пары в одной комнате, перегороженной занавесками. Так что групповой секс происходит чуть ли не вынужденно.
Из противозачаточных средств наиболее популярен презерватив, стоимостью 2 цента штука, но и они не всегда имеются в продаже. Многие женщины боятся принимать таблетки или использовать внутриматочные устройства и предпочитают считать дни. Просчёты обходятся им абортом, который делается грубо, без обезболивания, но бесплатно. За нелегальную доплату или пользуясь услугами частного, а не государственного врача, что противозаконно, можно добиться более внимательного отношения и обезболивания.

Порнография в СССР запрещена, но тяга к ней велика настолько, что если попадается даже такой невинный журнал, как "Хастлер", он поспешно и тайно перефотографируется домашним способом и поглощается всеми вокруг. По рукам ходят многократно переснятые картинки, скандинавские авторучки с микродиапозитивами, а у истинных любителей можно найти и порнофильмы.

Проституция в Советском Союзе не признаётся существующей, ибо по утверждению правительства уничтожены её социальные корни. Чтобы быть последовательными, правители изъяли упоминание о проституции из уголовного кодекса, так что формально даже нельзя предъявить обвинение в проституции. Однако оскопление уголовного кодекса не может лишить жизнь ее половых признаков. Как и в США, проституция не уничтожается, а подавляется. Только если в США она принимает облик массажного кабинета, сауны и пр., то в СССР она уходит в подполье, не меняя имени. Основными центрами проституции являются вокзалы, рестораны и винные магазины. Вокзалы и винные магазины - это пристанище низшего класса. Не имея права обвинять их в проституции, милиция хватает наиболее активных или наиболее пьяных и обвиняет их в нарушении общественного порядка или в тунеядстве, так как каждый в СССР обязан если не работать, то хотя бы числиться на работе. Более трудно уличить проституток в ресторанах, поэтому в лучшие рестораны часто не пускают женщин без сопровождения мужчин, подозревая любую женщину в проституции. Однако существует и высший класс проституток под негласным покровительством тех или иных властей, их используют для ублажения нужных иностранцев и для себя лично.

Так как никакая информация и тем более статистика о сексе не доступна для советского обывателя, то основной источник информации - это слухи и личный опыт. Вот к примеру недавний случай организованной проституции среди молоденьких девушек, большинство из которых при проверках оказывались девственницами. Это ставило в тупик следователей, пытавшихся раскрыть эту организацию. Все девушки работали продавщицами в универмаге в Ленинграде. Во время работы им звонил их шеф и передавал вызов. Они отпрашивались у ничего не подозревавшей напарницы на полчаса, выдумывая какую-нибудь причину. Квартира свиданий находилась в двух шагах. Эти девочки делали минет и быстро возвращались на своё рабочее место.

Что же касается немеркантильных порывов, то если уж женщина пришла на свидание, то за остальным дело не встанет. Доказательством тому колоссальное количество венерических заболеваний, несмотря на то, что в СССР они лечатся гораздо эффективнее, чем в США. Обращаясь к венерологу, ты сразу обязан дать подписку в том, что не будешь вступать в половой контакт ни с кем, пока не разрешит врач. Эта подписка даётся ещё до выяснения результатов анализа. Даже если анализ отрицательный, то делается профилактическое лечение - три
укола пенициллина. Если пациент прерывает лечение, не доведя его до конца, его заставляют лечиться принудительно. После окончания курса лечения, делается перерыв (после лечения гонореи - месяц), после которого делается "провокация" и повторяются анализы. Если они отрицательны, только тогда пациент считается здоровым и ему разрешается половая жизнь.
Это не значит, что все подчиняются и постятся этот испытательный месяц, однако, если кто-нибудь укажет на тебя как на источник заболевания и обратится в суд, ты будешь приговорён к тюремному заключению. В случае же сифилиса, принудительное лечение затягивается на года, причём первая часть лечения происходит обязательно в стационаре. В последние годы во всех крупных городах открылись венерологические профилактические пункты, работающие круглые сутки. Туда можно придти сразу после совокупления и тебе бесплатно сделают промывания, предотвращающие от возможно подхваченной болезни.
Всё это говорит лишь о растущей сексуальной активности на фоне бессилия медицины.

Свою лепту в сексуальную активность в СССР даёт и гомосексуализм. Однако педерастия запрещена законом, а о лесбиянках открыто не упоминается нигде, и только когда речь заходит о Сафо или географические блуждания по карте натыкаются на остров Лесбос, возникает смущённая заминка. Посему никакой социальной активности гомосексуалисты проявлять не могут. Более того, гомосексуализм изымается из биографий великих людей, чтобы не дискредитировать образцы для преклонения и подражания. Нигде, например, не найдёшь упоминаний о педерастии Чайковского - этого кумира русского музыкального искусства. Вялые намёки иногда можно найти об Оскаре Уайльде, так как его репутацию можно не жалеть - ведь он буржуазный, а не русский писатель. Однако если увидишь в СССР идущих в обнимку мужчин или, чего доброго, целующихся, это вовсе не обязательно гомосексуалисты - это обычное проявление дружеских чувств.

Вот, пожалуй, и все основные отличия от сексуальной жизни в США. Но, приехав в Америку, я по неистребимой наивности ожидал увидеть хоть что-нибудь, напоминающее сексуальную революцию - ну, хотя бы баррикады тел... Человечество всегда было гораздо на выдумку новых слов, при всём при том оставаясь неизменным. Вот оно и выдумало фразу "сексуальная революция". Человек же, взращённый на словах, стремится понимать их буквально, ибо только на словах человек в состоянии построить и осуществить мечту.
Повсюду твердят об изменениях, которые произвела "сексуальная революция". Её глашатаи (а не деятели, потому как их нет) кичатся следующими "достижениями":

1. Изобретением эффективных противозачаточных средств, которые якобы развязали руки, то есть ноги, женщинам для безоглядной половой жизни. Страх забеременеть не очень-то удерживал женскую половину человечества. Это всегда тревожило больше родителей девушки, нежели саму девушку, а если её и охватывали страхи, то скорее после, чем до. Все века женщины, выпятив грудь и оттопыря зад, не останавливаясь шли через беременности и аборты на сближение с мужчинами. Многие женщины даже теперь предпочитают страх забеременеть страху возможных гормональных изменений, вызываемых противозачаточными таблетками. Изобретением таблеток общество оградило себя от перенаселения, но вовсе не освободило женщин от запретов, страхов, препятствий. Для женщины, верящей в аморальность измены мужу, наличие или отсутствие противозачаточных средств не играет никакой роли, потому что основой её поведения являются нравственные убеждения. Женщина же, у которой эти убеждения не просматриваются с достаточной чёткостью, не останавливаются ни перед чем, а тем более перед страхом забеременеть.

2. Всеобщее сексуальное образование - это следующее "великое" достижение сексуальной революции.
Демократические общества в целях самосохранения от перенаселения идут на увеличение области терпимости к сексуальным проявлениям. То, что раньше считалось порнографией, позором, теперь объявлено наукой и получило легальное существование. Это позволяет воткрытую говорить, рекламировать, объяснять действие противозачаточных средств и тем самым сдерживать рождаемость. В тоталитарных обществах, в которых не допускается послаблений сексуальных норм, борьба с перенаселением идёт с помощью войн. Таким образом, увеличение терпимости к сексуальным проявлениям - это средство сдерживать рост населения мирными средствами. Потому-то и детей в школах не пытаются обучать, а холодно инструктируют. Собственно говоря, пытаться обучать любви так же нелепо, как обучать испражняться или есть. Всё, чему общество может обучить - это где можно испражняться и как есть с хорошими манерами. И в школе не будут учить школьницу, как ей легче достичь оргазма (это ведь только личное удовольствие), но зато будут старательно натаскивать на то, как подсчитать безопасные дни.

3. Увеличение области терпимости к сексу во имя широкого внедрения противозачаточных средств имеет издержки в виде роста порнографии - ещё одного"достижения" секс революции. Прежде всего не стоит забывать, что порнография существовала всегда. Теперь, правда, вся порнография, созданная 100 лет назад и ранее, скромно называется эротическим искусством. Изменение произошло не качественное (одни участники умирают, другие приходят им на смену и принимают те же позы), а лишь количественное. Причины этого изменения вовсе не нравственные, а чисто технические. Рост порнографии произошёл лишь из-за увеличения дешевизны и мастерства типографских работ, доступности фото, теле и кино оборудования. Потенциальных потребителей порнографии всегда было достаточно, и техника помогла их выявить, а не создать. Удивляться следует не тому, что порнография (какое прекрасное слово!) стала широко доступна, а тому, что, несмотря на широкую доступность, консерватизм остался прежним, и потребление порнографии не так всеобще, как этого можно было бы ожидать. Люди по-прежнему ополчаются на свои желания, которые они не в состоянии или не осмеливаются осуществить. А именно в эти желания тычет зрителя носом порнография.

4. Пожалуй, самым главным"достижением" сексуальной революции считается борьба женщин за равноправие с мужчинами. Некоторые мужчины с болезненным чувством справедливости им даже помогают в этой борьбе. Главным аргументом за равенство, который приводят женщины, является их обретённая экономическая независимость и их гипотетическая способность выполнять работу не хуже, чем мужчины. Этот гипертрофированный акцент на экономику, заимствованный из марксизма, лишь ещё больше подчёркивает реальное положение вещей. Никуда не деться от того, что сексуальная жизнь является определяющей в поведении, характере, сути человека. Прямо и косвенно она проникает во все области человеческого бытия. Женщины требуют равенства во всём за исключением равенства в сексуальном поведении - здесь они также требовательно настаивают на привилегиях: от специального обращения с ней как с леди, милостиво соглашаясь, чтобы мужчина оплачивал её развлечения, до признания у неё особых духовных потребностей, которые якобы формируют её более разборчивое и пассивное сексуальное поведение. В своих претензиях женщины умышленно пренебрегают физиологическим различием, считая его третьестепенным, которое будто используется только для формального различения полов, но не как различие, ведущее к принципиальному и вечному неравенству. Отбрасывая тело и лишь на основании сомнительного равенства умственных способностей с мужчиной, женщины требуют равенства там, где его быть не может - в отношении. Мужчина прежде всего соотносит себя к женскому телу, а не к её уму или душе, и отношение это будет, следовательно, всегда отличаться от отношения мужчины к мужчине. Искомое равенство женщина может получить только в обществе педерастов, но она первая очень скоро начнёт им тяготиться, так что равенство, требуемое женщинами - смехотворно, а само требование - подло. Многие женщины пытаются утверждать, что якобы для того, чтобы у
у них возникло желание, им нужно больше узнать мужчину и проникнуться определёнными чувствами. Одна, например, вполне серьёзно заявляла, что она может отдаться со второго раза, но уж никак не с первого.
Мужчины, к счастью, не наделены такими способностями к счёту, это может послужить основой конфликта, отражающего неизбежное неравенство. Количество примеров такого рода можно приводить до бесконечности, но я ограничусь ещё парочкой. Женщины пытаются установить в своём теле запретные зоны, или зоны святости, если угодно. Так, приличные женщины позволяют себя целовать, но не дают снять трусики. Проститутки часто ходят вообще без трусиков, но не позволяют своим клиентам целовать себя в губы.
Или - у мужчины возникает чувство, что его используют, когда женщина соглашается, чтобы он развлекал её, принимает от него подарки, но не отдаётся. У женщины же возникает чувство, что её используют, когда мужчина совокупляется с ней и этим ограничивает свои интересы по отношению к ней. то есть мужчину оскорбляет , когда им пренебрегают как сексуальным партнером, а женщину - когда в ней видят только сексуального партнёра. Обратная ситуация бывает крайне редко. Ситуация окажется полуфантастической, если представить женщину, которая с радостью отдаётся мужчине, но отказывается принимать подарки, ходить с ним развлекаться за его счёт и вообще проводить с ним время вне постели, и тут мужчина начинает чувствовать, что его используют. - Ну, не смешно ли?

Физиологическое неравенство между мужчинами и женщинами, к счастью, очевидно. Разница в сексуальном поведении, к сожаленью, бросается в глаза. Таким образом, равенство справедливо лишь между равными, а равенство между неравными есть неравенство.
Пренебрегая физиологическим различием с мужчинами в своих теоретических требованиях равенства, женщины всё своё реальное поведение строят только на этом различии. В своей борьбе женщины добились устрашающе многого - поощряемого обществом права на провокационное поведение. Причём право это полностью освобождает их от обязательств отвечать на спровоцированную реакцию мужчины. Вспомните первые кадры из фильма Saturday Night Fever, когда по улице идёт девица, размахивая по ветру бёдрами, облапанными джинсами. Но когда герой фильма пытается продемонстрировать свою реакцию, она позволяет себе возмутиться и грубо пренебречь спровоцированным вниманием. Найдётся куча умников, среди которых окажется и сама эта девица, станущих утверждать, что у неё не было задних мыслей, когда она виляла задом. А я отвечу - Ложь! Она знает, что делает! Тогда мне скажут - что ж такого, если она чуть-чуть кокетничала, вовсе не желая его возбуждать. А я отвечу, что действия, не соответствующие намерениям - ложь, а следовательно, безнравственны и этически неприемлемы. Где же вы, представители общественности, церквей и пр., ратующие за правдивость и искренность?
Между тем, женщина, чувствуя везде свою безнаказанность (за исключением тёмных улиц) наглеет всё больше и больше, нося рубашки без лифчика, почти невидимые бикини, будучи уверенной, что никто не посмеет посягнуть на неё в публичных местах. Самое нетерпимое, что выпячивая свои вопиющие неровности или показывая их обнажёнными, женщины вовсе не демонстрируют свою доступность. Обнажённое тело перестало означать приглашение к совокуплению. Мужчины разных стран романтически верят, что, быть может, если не в их стране, то в какой-нибудь другой ещё сохранилось или уже приобретено то желанное однозначное соответствие между поведением и истинными намерениями. Соединённые Штаты часто представляются именно такой страной, так как в ней очень много говорят о сексе, и находится она притягательно далеко - за океаном. Вот почему многие американки, побывав в Европе, возвращаются оскорблёнными, что, мол, европейские мужчины считают всех американок очень доступными. Чему же удивляться, если наивные европейцы, завидев обещающие улыбки задниц американок, смеют верить, что обещания эти будут выполнены с такой же готовностью, с какой они были даны.

Современное женское поведение построено на откровенной и систематической эксплуатации физиологической способности мужчин к быстрому возбуждению. Такое поведение принимается обществом, потому что это поведение формально пассивно. Однако когда спровоцированные мужчины пытаются использовать физиологическую способность женщины - постоянную готовность к совокуплению - это почитается преступлением.
Казалось бы, следуя естественному ходу вещей, всё происходит так.
Первое, что видят друг в друге мужчина и женщина - это тела друг друга, поэтому, если эти тела по вкусу, то возникает физическое влечение (часто оно возникает даже когда и не очень-то по вкусу, вернее вкус тем менее привередлив, чем сильнее голод). Возникнув, это влечение должно быть удовлетворено. Затем по мере общения и узнавания друг друга, может
возникнуть духовное влечение. Оно вторично ибо душа не бросается в глаза так очевидно, как тело. Духовное влечение может только маскироваться под первичное. Женщины, заручившись нравственной поддержкой общества, настаивают на обратном порядке: сначала духовный, а потом физический контакт. Общество заключило сделку с женщинами - оно потакает женщинам, когда они следуют обратному порядку в своём поведении и благодаря этому, общество тормозит реакцию мужчин на женское провокационное поведение и тем избегает хаоса. А женщина взамен получает возможность манипулировать мужчинами, спекулируя на их возбудимости.
Большинство женщин гневаются, что мужчины хотят лишь их использовать, и предъявляют туманные притязания на духовные глубины в мужчине, которые, как правило, отсутствуют в ней самой. Желающая стабильности отношений, но очень часто ничего не могущая предложить, кроме своего тела, женщина, своим небольшим, но подлым рассудком, придавливает свою похоть и начинает откровенно продавать своё тело за мужские чувства и привязанность. Будучи пассивной, а следовательно, более опасаясь одиночества, женщина ищет гарантий стабильности больших, чем быстро проходящее желание. Для этого женщина прежде всего выработала в себе систему сознательного и подсознательного подавления желания, и это даёт ей возможность устаивать перед соблазнительностью мужчины и дожидаться возникновения в нём не только желания, но и чувств.
Однако с какой стати нежелание женщины должно уважаться больше, чем желание мужчины, тем более, что лёгкость перехода у женщины нежелания в желание делает бессмысленным придание нежеланию столь серьёзного значения.
Всвязи с этим встаёт вопрос об изнасиловании. Прежде всего элементы изнасилования часто присутствуют при первом сближении с женщиной, которая может оказывать определённое сопротивление, даже желая отдаться. Теоретические объяснения такого поведения стыдом, страхом и т.п. не проясняют ситуации. Практически же женское сопротивление разделяется на три уровня: борьба за губы, борьба за грудь и борьба за бёдра. Сопротивление женщины прекращается на любом из этих уровней, в зависимости от того, как быстро её желание берёт верх над её умствованием. Кроме того, она прекрасно знает, что "аппетит приходит во время еды" и это знание часто подсказывает ей прекратить сопротивление, даже если желание у неё ещё не вполне отчётливо. Борьба за бёдра может быть весьма отчаянна, но часто резко прекращается, когда удаётся стянуть трусики ниже колен. Многими женщинами этот рубеж воспринимается как необратимый, и дальше они нередко предлагают своё содействие, самостоятельно снимая их окончательно. Однако борьба за бедра может продолжаться даже когда женщина обнажена. В этом случае сопротивление длится только до момента введения члена, либо начала клиторального возбуждения. Казалось бы именно эти моменты должны служить началом особо резкого сопротивления, потому что именно предвидение полового акта вызывало сопротивление женщины, и он, ненавистный и тягостный, должен бы вызвать максимум физического протеста. Но всё происходит наоборот - женщина сопротивляется только подступам к половому акту, само же совокупление не только прекращает сопротивление женщины, а часто возбуждает её и даже доводит до оргазма.
Таким образом, задача мужчины - дать женщине наслаждение, и тогда изнасилование будет поспешно переименовано в любовное приключение. История знает не мало примеров, когда женщины влюблялись в своих насильников. Женщина, испытавшая оргазм при изнасиловании, вряд ли станет заявлять полиции на насильника, и таким образом, успешные изнасилования автоматически не становятся известны обществу, и насильник избегает наказания. Получается, что изнасилование, в конечном итоге, считается преступлением только потому, что мужчина не доводит женщину до оргазма и часто приносит ей боль, истязая её. Женское озлобление против насильника очень напоминает озлобление, которое испытывает женщина к возлюбленному-импотенту, который лишь возбуждает её, но никак не может удовлетворить.

Статистика показывает, что количество изнасилований в США растёт.
И как всегда, общество не в состоянии устранить причины и расписывается в этом, наказывая насильников, тогда как изнасилование - это всего лишь реакция на всё усиливающееся провокационное поведение женщин. Искусственно сместив очерёдность возникновения желаний, женщина сопротивляется насильнику в последней попытке сопротивления природе.
Женщина бесится потому, что ее тело, не считаясь с ее стараниями поставить душу на первое место, божественно отреагирует оргазмом и сметёт её карточный домик дьявольских претензий на мужскую душу. Таким образом, наказан должен быть только тот насильник, который своим эгоистичным поведением дал женщине право продолжать утверждать, что половой акт для женщины должен быть предпослан рабским строительством духовного фундамента.
Групповое изнасилование тоже сомнительно в своей жестокости, ибо огромное количество женщин признается, и не менее огромное количество женщин предпочитают не признаваться, что в глубине души они представляли себя с несколькими любовниками одновременно, но никогда не имели ни подходящего случая, ни смелости для осуществления этого желания. При групповом изнасиловании лишь увеличиваются шансы довести женщину до оргазма. Итак, все женские возжелания равенства обречены на провал до тех пор, пока их сексуальное поведение не сравняется с мужским, проявляющееся в инициации знакомств и в активной готовности к совокуплениям.

Победа и торжество "сексуальной революции" происходят, как это ни покажется странным, на фоне разочарования и равнодушия к сексуальным отношениям. Схема происходящего такова. Повсеместно и постоянно появляющиеся изображения красивых женских тел (печать, телевидение, кино, реклама) заставляет всех мужчин желать их с той или иной степенью интенсивности. Ситуацию дополняют непрерывающиеся разговоры о сексе. По телевизору домохозяйки и кинозвезды чистосердечно рассказывают, кто как себя чувствует во время менструаций. В разговоре с малознакомым мужчиной женщина может с трогательной наивностью поделиться об особенностях её половой жизни. Однако видя кинозвёзд, большинство мужчин довольствуется мало привлекательными женщинами, а при попытке проверить на деле, так ли легко достигает женщина оргазма, как она только что утверждала в разговоре, мужчина получает резкий отпор.

Искусство старательно и радостно плодит мечты, идеалы красивой плоти, которые легко усваиваются как стереотип и которые никогда не достигаются. Этого обществу и нужно: идеалы потому-то и считаются нравственны, что они недостижимы, ибо всё, чего человек достигает, в том он, разочаровывается, а в идеале разочаровываться нельзя. Чтобы не разочаровываться в целях, нужно делать их недостижимыми. Однако, иметь идеал - значит негативно относиться к реальности, то есть быть неудовлетворённым реальностью. Искусство и выступает в роли создателя заведомо неудовлетворяемых желаний, неудовлетворённости. В неудовлетворённом состоянии люди легче управляемы, и поэтому неудовлетворённость следует постоянно поддерживать, материализуя её в возбуждение. Но возбуждение не может длиться вечно - оно должно либо удовлетворяться, либо, перезрев, поникнуть. В том-то всё и дело, что весь акцент так называемой "сексуальной революции" ставится лишь на возбуждение, а вовсе не на удовлетворение желаний. Суть этого явления сугубо антиличностная, как и все общественные явления. "Сексуальная революция" направлена на дискредитацию сексуальных знаков, на разрыв связи между возбуждением и реакцией, борясь таким способом с возбуждением.
Не допуская реакции, общество плодит насильников - но их меньшинство - чьё возбуждение слишком сильно, и в то же время делает вялым возбуждение у всех остальных мужчин.
Лет двести назад увиденная щиколотка женской ножки возбуждала мужчину больше, чем женщина в бикини возбуждает теперь. Так как возбуждение не подкрепляется совокуплением, возникает торможение возбуждения, и требуется прикладывать всё более откровенные усилия, чтобы поддерживать необходимый обществу уровень.

Сплошь и рядом видны примеры выхолащивания сексуальности, роста равнодушия между мужчинами и женщинами. Дошло до того, что мужчина и женщина могут снимать одну квартиру, пользоваться одной ванной и вместе с тем оставаться совершенно равнодушными друг к другу, не пытаясь совокупиться.
Или танцы, по всеобщему тупоумию именуемые сексуальными, танцы, в которых лезет наружу безразличие партнёров друг к другу - прикосновений практически нет, разговаривать невозможно из-за громкости музыки. Древний вальс в тысячу раз более сексуален. Несмотря на то, что формально движения современных танцев во многом имитируют половой акт, в действительности же танцорам нет дела друг до друга, они могут танцевать поодиночке, они погружены в себя и движения их при более пристальном рассмотрении больше напоминают не совокупление, а мастурбацию.
Одно то, что вокруг столько говорится о сексе, должно насторожить любого внимательного человека. Общество всегда больше всего говорит о том, чего либо вообще не существует, либо почти не существует. В СССР больше всего говорят о свободе и равенстве, в США - о сексе. Американская демократия позволила женщинам стать жесточайшими эксплуататорами мужской сексуальной активности, и если раньше мужчины отыгрывались своими привилегиями в социальных областях, то теперь они вяло сдают позиции, ударяясь в педерастию.

Общая же ситуация распадается на извечные звенья. Женщина предлагает экономить мужчинам энергию и время, которые они тратят на процесс соблазнения и поддержания женской готовности к совокуплению. Проститутки осуществляют эту экономию за деньги. Прочие успешно обменивают свою готовность на мужскую свободу. Успешность этих происков обусловлена тем, что мужчины в большинстве своём и считают подходящее женское тело лучшей платой за свою свободу.

Поскольку общество построено на подавлении желаний личности, то не приходится ожидать искренности и правдивости в людях. Но когда кричат на всех углах о сексуальной свободе, ничуть не изменяясь в действительности, уж слишком начинает мозолить глаза пропасть между реальностью и претензией на реальность. Сексуальная ситуация вокруг уподобляется коктейлю, где 9/10 льда, а самого-то коктейля - кот наплакал. Фарисейства и лицемерия вокруг столько, что отнимается язык, закладывает уши и слепит глаза. Вот ходят вокруг девицы в майках с надписями типа:"я твоя", "сдаётся в ренту" или ещё почище. А попробуй прицениться, прицепиться или просто представиться - молчаливый страх, а чаще вежливые отвязывающиеся улыбочки - как можно знакомиться на улице? Женщины при помощи натаскивания психологов обучились мягкости и вежливости в разговоре, которыми они обнадеживают мужчину, пытающегося завязать с ними знакомство, боясь его обозлить резким отказом, и тем самым опять бесследно и безвозмездно выскальзывают из его рук. Вся сексуальная индустрия отражает характер большинства, с готовностью обещающего, но не выполняющего обещаний. Вежливость становится безопасной заменой искренности. Обещание теряет смысл обязательства, а становится способом поддержания разговора. Но и обещать-то, оказывается, тоже не всё можно - как бы не приняли обещания слишком близко к сердцу, и потому... вводят цензуру на порнофильмы. Ох, хотел бы я посмотреть на цензора (а может быть, это женщина-цензор, добившаяся равенства в предоставлении работы?) в тот момент, когда он накладывает своё авторитетное вето.

А вот 17-летние девица и парень, которые совокупляются с 14 лет, и им не грозит судебное преследование. Вот и женщина, которой захотелось свежих чувств, и она спит с 16-летним отростком - простите, подростком. Её никто не потащит за это в тюрьму (в последние годы и это изменилось к худшему - М. А.). Но стоит мужчине попасть в объятия 17-летней Мессалины, как его станут судить за совращение малолетней.

Мужчина, живущий на содержании женщины, будет всячески порицаться обществом, тогда как если женщина живёт у него на содержании, это считается чуть ли не нормальным, и уж во всяком случае, является предметом мечтаний многих женщин.
В повседневной жизни, мужчины и женщины заботливо охраняются обществом от случайных знакомств с помощью приличий, манер, этикета. Однако понимая необходимость разрядки, общество устраивает отхожие места, где мужчины демонстрируют свою сексуальную активность, а женщины демонстрируют свою сексуальную пассивность. Это - бары и дансинги, где знакомство не представленных друг другу самца и самки считается приемлемым. Единственной формой поиска женщиной желанного партнёра на дансинге является отказ на приглашение танцевать всем прочим (я не беру в расчёт выразительные взгляды и прочие микрожесты). Так, девица может простоять у стенки весь вечер с гордо-неприступным видом. Ну, не подлость ли придти на танцы, отказываться танцевать с теми, кто приглашает, и в то же время не приглашать самой. Уж как не захотеть изнасиловать эдакую царицу?
Неизменяющееся фарисейство людского муравейника видно и через отношение к проституции. Общество благородно обременило себя борьбой с проституцией, борьбой, которая в различные эпохи то надевала личину трогательной заботы о проститутках (создание организаций, помогающих желающим покончить со своим ремеслом, и в то же время судебное преследование тех, кто ещё не пришёл к такому мудрому решению), то борьбой, которая применяла огонь и меч. Теперь во времена разглагольствований о различных свободах, общество не осмеливается уничтожать проституток, а лишь подленько притесняет их, не разрешая им появляться на улицах и загоняя их в сауны и массажные кабинеты. Общество не желает замечать, что многие женщины становятся проститутками по призванию.
Чтобы придать своим действиям облик возвышенный и справедливый, общество с помощью наукоподобных выкладок и подтасованной статистики утверждает, что разврат рождает преступление. В качестве неопровержимых доказательств приводится деятельность сутенёров, которые заставляют женщин заниматься проституцией, а непослушных - убивают. Пользуясь невежеством большинства, демагогия применяет известный ложный логический ход: раз после, значит вследствие. Но на любом явлении возникают паразитирующие события, и чтобы бороться с ними не нужно уничтожать само явление. И если на сахар слетаются мухи, то для того, чтобы прогнать мух, не надо его выбрасывать, а нужно его прикрыть, и мух уничтожить спреем.

Приравнивание разврата и преступления (в его худшем проявлении - убийстве) неверно прежде всего в своей основе, ибо они исходят из диаметрально противоположных тенденций. Разврат вырос из желания размножения, продолжения жизни, тогда как преступление - из желания уничтожить её. Убийство, которое часто следует за изнасилованием, происходит потому, что общество уравняло наказания за изнасилование и убийство и тем самым провоцирует насильника на убийство. Желая избежать наказания за изнасилование, насильник убивает свидетельницу преступления, что даёт ему шанс на безнаказанность, а если преступление раскроется, то разница в наказании за просто изнасилование или изнасилование и убийство будет непринципиальна. Человек, решившийся на изнасилование, перешел закон, а следовательно находится в таком психологическом состоянии, когда сделать ещё один шаг - убийство - не так трудно. Общество умышленно пренебрегает различными истоками этих шагов и, толкая человека в состояние аффекта, лишает его возможности различать свои шаги в побеге от кары, одинаково разящей за каждый шаг.
Следовательно, убийство и изнасилование должны оцениваться по-разному: к убийству должно применяться осуждение на наказание, а к изнасилованию - суждение о качестве его исполнения.

Уродливые формы, которые принимает худосочное желание прослыть сексреволюционером, чётко обозначились в семейных нудистских клубах. Нет ничего нуднее этих нудистов-мудистов. Они мнят из себя героев, когда снимают штаны. Штаны-то снимают, но тут же оговариваются - никакого секса. Их девиз, мол, человеческая нагота не является постыдной, а напротив - естественной. Прекрасно! Но разве влечение к нагому телу не естественно? А совокупление, уж коли обнажён и влеком, не нормально? Борются, пыжась, за естественность, и тут же ставят ей предел. Потому-то эти нудисты чувствуют себя ещё более закрепощённо, так как боятся не только обняться, а и прикоснуться-то друг к другу - как бы не подумали, что нарушается их кодекс. Женщины, пользуясь своим природным строением, штаны-то сняли, а всё равно необозримы, ибо ног во что бы то ни стало стараются не разводить. А мужчины увлечённо играют в волейбол, подпрыгивают, и их гениталии бессильно и бесполезно болтаются во все стороны, кроме единственно нужной. Краем глаза голые родители следят за нравственностью резвящихся детей. Ах, как хороша свобода!

Лишая человека возможности быть искренним в своих желаниях, общество окружило каждого таким одиночеством, что он рвётся уйти от него, поверив в любое обещание близости, которая его спасет от невыносимости оставаться наедине с самим собой. Единственной легальной альтернативой всем сексуальным проявлениям, была консервативная семья. Псевдоучёные, пытающиеся найти причины образования семьи в глубокой истории, которой они не знают и знать не могут, ибо никаких свидетельств, кроме наскальных рисунков, не имеется, приходят к угодным обществу выводам, что семья образовалась якобы для удобства выращивания детей. Однако мотивы для женитьбы совершенно иные, так как в большинстве своём у брачующейся пары детей ещё нет, и влечёт их лишь удобство и легальность регулярного удовлетворения похоти с человеком, который кажется из-за этой перспективы ещё и приемлемым вне постели. Всё это происходит на фоне симпатии, общих интересов и прочих удобств, необходимых для совместного проживания. Дети - это побочный продукт женитьбы. То, что дети для супругов - это нечто вторичное, доказывает огромное количество разводов. Пресыщаясь друг другом, супруги расстаются, не думая о детях, так как главным мотивом для совместного проживания является влечение друг к другу, а вовсе не любовь к детям. Прекрасно понимая это, общество учредило алименты, сделало развод сложной и дорогой процедурой, чтобы привлечь родительское внимание к детям. Но тщетно - семья теряет всякую стабильность. И то, что из последних сил скрепляет отталкивающуюся в пресыщении парочку -это страх одиночества и знание о трудных препятствиях на пути к чужим людям. Но безразличие, отвращение, усталость друг от друга вырастают настолько, что затмевают все остальные чувства.

И вот - разрыв, разлука, одиночество (буквальное ли, в кругу ли безразличных тебе - неважно). Начинаются традиционные муки любви, которые тем больше, чем глубже одиночество. Эта закономерность подталкивает к очевидному решению: страдания любви прекращаются тотчас после того, как вместо исчезнувшего партнёра появляется такой же или лучше. Ведь мы тоскуем не по исчезнувшим возлюбленным, а по чувствам, которые мы испытывали при их помощи. Чувства эти остались в нас, и мы так же или лучше отреагируем на существо, сумеющее их вызвать вновь. Эта идеальная, теоретическая постановка вопроса осложняется практическим его преломлением. Прежде всего, система взаимоотношений между людьми построена так, чтобы максимально ограничить и усложнить контакты между ними. Если обществу не удаётся ограничить контакты по количеству, то оно берёт реванш и ограничивает их по глубине. Люди, имеющие максимальные возможности для достойной замены -это молодые, красивые, здоровые, богатые люди с открытым характером, находящиеся в обществе себе подобных. Потому-то завистливая молва и пытается утверждать, что в таком обществе нет "глубоких чувств." Да, там должно быть меньше любовных страданий, но зато больше любовных восторгов. Неужто глубина восторгов менее притягательна, чем глубина страданий?
Многие разлученные умышленно обрекают себя на одиночество: они знают, что вероятность найти достойную замену мала, и не находят в себе сил на борьбу с теорией вероятности. Не так уж сильно желание одиночества, как оскорбительны неизбежные и долгие подготовительные ходы для завязывания новых отношений. Если бы девушке, страдающей по потерянному возлюбленному, поставили бы перед носом её любимого киноактёра, изъявляющего к ней пылкую любовь, о, как бы легко она бы избавилась от своих страданий. Так что истинный объект тоски не любовь, которую потерял, а любовь, которая не может придти на смену. Увы, но любовные страдания обязаны своим существованием не благородству человеческой натуры, а несовершенству человеческого общества.

Однако все попытки сделать всё общество сексуально свободным - обречены на провал, так как общество не позволит разрушать себя. Единственное, что можно пытаться делать - это отгородить в обществе участки - Загоны Свободы - где бы человек мог быть максимально искренен. Чем непроницаемее будут границы у Загона Свободы, тем выше будет в нём искренность и тем устойчивее будет общество вне его. Тень такой попытки уже существует в США - это Невада, где разрешены проституция и азартные игры.

Загон Свободы

В человеческих обществах существуют две крайние тенденции: аннулировать сексуальную свободу вообще (аскетизм) и попытка распространения сексуальной свободы на всё общество (разные "сексреволюции"). И та, и другая тенденция лишают общество устойчивости, и поэтому жизнь топчется между этими тенденциями, унаваживая почву для процветания борьбы добра и зла. Мнимым добром всегда представлялось ограничение сексуальных отношений, а мнимым злом - их либерализация. Мнимые же они потому, что длительное торжество "добра" обращает его во зло, а длительное торжество "зла" превращается в добро. Так, "добро" аскетизма с пренебрежением к плоти приводит ко злу неврозов и сумасшествий, а "зло" "сексуальной революции"— к контролю над рождаемостью.

Несмотря на то, что слово "свобода" великодушно признавалось любым обществом как добро, смысл свободы всегда старались переиначить, так как истинное её значение - свобода следования своим инстинктам - разрушает общество. Поэтому общество, на словах поощряя свободолюбивые чувства, всячески старалось ограничить их активное выражение. Свобода, именуемая добром, воспринималась как зло, стоило ей принять конкретные формы. Бессмысленно ставить ультиматум: свобода или рабство. Оптимальный выход - это их одновременное существование. И задача общества - сохранить и то, и другое, следя, чтобы в этой борьбе была ничья. Но так как свобода по своей натуре более агрессивна, то и содержать её нужно в более строгих пределах, но не для подавления её, а во имя сохранения ничьи. Однако попытки вносить ограничения свободы в пределах одного и того же общества всегда оборачивались её притеснением. Потакание же свободе резко расшатывало нравственные устои общества и ослабляло узы, его скрепляющие.

Единственный способ сосуществования добра и зла, свободы и рабства во времени - это разнесение их в пространстве, это создание законного места как для добра, так и для зла - создание Загона Свободы и Пространства Рабства. (Именно такие пропорции необходимы для стабильного существования человеческого общества.)
Загон Свободы - это место, где не только разрешается, но и вменяется в обязанность быть свободным. Это место с жёстко соблюдаемыми территориальными границами, что не позволяет свободе распространяться. Цель создания Загона Свободы - локализировать свободу и за счёт этого дать возможность максимального её проявления.
Робкие и плохо осознанные попытки такого рода делались ещё давно, делаются и теперь - это создание так называемых "весёлых кварталов", в американской современной терминологии - это даунтауны, где общество решает быть более снисходительным к проявлениям свободы, то есть следованию своим инстинктам. В этих кварталах разрешались или смотрелось сквозь пальцы на проституцию и порнографию. Максимальная уступка, на которую здесь шло общество - это позволение только меркантильной стороны секса, а огромная область сексуальных контактов, основанных на бескорыстном влечении - то есть самая опасная для общества - никогда не выделялась особо, и её границы старательно размывались с помощью консервативного поведения так называемых приличных женщин. Таким образом, "весёлые кварталы" оставались районами обслуживающими мужские сексуальные нужды и женские материальные потребности.

Загон Свободы в принципе исключает меркантильный секс и настаивает на равенстве сексуального поведения мужчины и женщины. Если женщина не считает себя равной мужчине, то она вправе выбрать замужество, которое даст ей возможность консервативной жизни.
Общество делится на Загон Свободы и Обычный город. Если в Загоне Свободы разрешено и поощряется удовлетворение любых сексуальных потребностей, то в Обычном городе любая внебрачная половая связь считается тягчайшим преступлением. Это продолжение современной логики туалетов, специальных мест, где испражнение считается нормальным, тогда как испражнение в общественном месте - это нетерпимое нарушение морали.

Загон Свободы можно представить состоящим из павильонов, соединённых друг с другом, в каждом из которых совершается определённый вид сексуальной активности: пары мужчин и женщин, гомосексуализм, совокупления с животными и т. д. - круги рая. В Загоне Свободы ходят без одежды. Чтобы избежать хаоса, драк за женщину или мужчину, устроено "чистилище", где существуют одиночные кабины, оборудованные телекамерами и телеэкранами. Каждому входящему даётся индивидуальный номер. В кабине можно пользоваться двумя режимами: активным или пассивным - то есть ждать, пока тебе предложат, или предлагать самому. Активный режим происходит так: ты нажимаешь кнопку, соответствующую желаемой форме сексуальной активности и на экране ты видишь всех, находящихся в соответствующем павильоне, а также всех, находящихся в чистилище и нажавших ту же кнопку. Увидев желанного партнёра, ты нажимаешь его (или её) номер и он, видя тебя в своем экране, нажимает твой номер, если ты по нраву, и вы встречаетесь.

Или можно устроить сканирование всех, находящихся в Загоне Свободы женщин или мужчин и делать им предложения. В пассивном режиме ты ждёшь предложений. Но, чтобы никто не злоупотреблял отказами, количество отказов ограничено, и после определённого количества нужно соглашаться на очередное предложение. Все согласия и отказы, а также номера, которым выдано согласие или отказ фиксируются на вычислительной машине. Женщины будут вынужденно активны, чтобы не быть обязанной идти с тем, кто выберет её после разрешённого числа отказов.
Уйдём (как это ни трудно) из Загона Свободы, чтобы посмотреть, что же такое Обычный город. Мораль Обычного города построена на категорическом признании факта, что мужчина и женщина существа неравные, и на полном ограничении её провокационного поведения, а точнее провокационного существования. Каждая девочка должна воспитываться в сознании того, что она - лакомый кусок, и появление её перед мужчиной - это обещание совокупления, данное пусть не всегда ею самой, но природой. Поэтому нужно либо это обещание выполнять, либо его скрывать. Чем красивее женщина, тем более опасна она для Обычного города, ибо, показавшись мужчинам, она вызовет желаний больше, чем она будет в состоянии удовлетворить. Поэтому в Обычном городе женщинам запрещено появляться в общественных местах с открытым лицом и без сопровождения. Одежда должна полностью скрывать все выпуклости и вогнутости женщин. Единственная форма допустимого сексуального общения - это брак. Измена мужа или жены на территории Обычного города карается смертью.

Все неженатые и здоровые мужчины с 20 до 60 лет и незамужние недевственницы до 60 и девственницы с 18 лет должны посещать Загон Свободы определённое количество раз в году. Исключение делается только для девственниц до 18 лет и для замужних женщин, эта мера обеспечит следующие эффективные действия, направленные на укрепление семьи. Родители девочек, в большинстве своём не будут желать попадания своей дочери в Загон Свободы, и следовательно будут особенно тщательно следить за девственностью своей дочери, ограждая её от контактов с мальчиками и подготавливая её к браку, ибо только брак позволит ей, если она этого впоследствии захочет, поддерживать моногамный образ жизни. К 18 годам родители будут стремиться выдать её замуж и таким образом сделают всё от себя зависящее для поддержания чистоты нравов, основанных на уважении девственности и замужества.
Однако девушка может быть выдана замуж в любое время после начала у неё месячных. Это будет давать возможность девушкам выходить замуж по достижении половой зрелости, а не какого-то формального возраста. Родители, видя быстрое созревание дочери и томление её по мужчине, будут следовать природе и предпочитать скорее выдать её замуж, чем рисковать её девственностью, держа её в девицах. Для того, чтобы гарантировать возможность девушкам выйти замуж к 18 годам, общество уже технически подготовлено. Должна существовать информационная система, где бы хранились данные о всех мужчинах и женщинах, желающих жениться. Терминалы устанавливаются в доме любого, пожелавшего жениться или пожелавшей выйти замуж. Каждый вводит в систему информацию о себе, включающую своё киноизображение. Вычислительная машина выдаёт данные обо всех, кто удовлетворяет твоим требованиям. Отобрав тех, кто понравился в действительности, ты вводишь их номера в машину, и она демонстрирует этим людям твои данные. Если и ты пришёлся по душе, то назначается свидание в доме родителей девушки. Такая система гарантирует полный охват потенциальных женихов и невест, а нравственность Обычного Города гарантирует, что контакты такого рода будут происходить с серьёзными намерениями.

Если девушка так и не вышли замуж до 18 лет, ей следует появиться в Загоне Свободы. Там ей как девственнице будет оказано особое внимание, а именно, предоставлена возможность выбрать самой мужчину из группы самых красивых и умелых. Да и для всех посещающих Загон Свободы впервые, создаются особые условия, чтобы с самого начала не вызвать испуг, отвращение или другую негативную реакцию.
Девочка, умудрившаяся потерять девственность до замужества, явившись в Загон Свободы, или совершив преступление в Обычном городе, становится обязанной посещать регулярно Загон Свободы. В любой момент необходимость посещения Загона Свободы может быть прекращена с помощью замужества. Однако замужество не исключает добровольного посещения Загона Свободы.

Ещё одна задача Загона Свободы - направить истинную любовь в русло брака. Достигается это следующим образом. Всё строится на предположении, что истинная любовь моногамна. Как мужчина, так и женщина, посещая Загон Свободы, обязаны совокупиться минимум с двумя партнёрами. Таким образом, не допускается хитрость совокупляться только с заранее подготовленным в Обычном Городе партнёром.
Поэтому, если какая-либо пара начинает испытывать глубокие чувства по отношению друг к другу, они всегда имеют возможность быть только друг с другом, женившись. Если же чувство возникает только у кого-нибудь одного и не встречает взаимности, и женитьба, следовательно, невозможна, то необходимость иметь минимум двух партнёров при посещении Загона Свободы, упрощает забвение своей неразделённой любви с другими.
В случае развода или смерти одного из супругов, предоставляется
определенный срок для поиска нового мужа или жены, по истечении которого вступает в силу обязанность посещения Загона Свободы. Наличие исчерпывающей информационной системы даёт полную возможность найти супруга, если такое желание действительно существует.

Юношам с 14 лет разрешаются посещения Загона Свободы, частота которых ставится в зависимость от их общественных и учебных успехов. Таким образом достигается прямая стимуляция их общественной активности.
Начиная с 22 лет их право посещения Загона Свободы становится неограниченным.
Всё происходящее в Загоне Свободы является тайной, и никому не выдаётся информация, кто с кем и когда там был. Тот, кто разглашает эту информацию в виде сплетен строго наказывается.
Наказания должны быть жестокими, ибо это единственная возможность соблюдения законов. Так в Скандинавии, отрубали руку за воровство и таким образом искоренили воровство полностью. Жестокость законов Обычного города будет полностью компенсироваться существованием Загона Свободы.

Эта схема Загона Свободы и Обычного Города может быть усовершенствована до мельчайших подробностей, но моя задача - лишь указать на альтернативу подлому положению вещей в современном обществе.

1979 Minneapolis

Читай, писатель. Пиши, читатель: GEr@mipco.com