Подробности ЗДЕСЬ

Подробности ЗДЕСЬ

Подробности ЗДЕСЬ

Подробности ЗДЕСЬ

Мои электронные книги в litres.ru, в iBooks и в amazon.com

14 декабря 2014

Михаил Армалинский

Смена стратегии

Сначала он приходил под окна возлюбленой и пел ей романсы. Но когда она продемострировала к ним полное безразличие, он стал приходить под окна возлюбленной и дрочить.
Тут она над ним сжалилась и спрыгнула к нему из окна (первого этажа).

Нефтяная бесчеловечность

Чем дешевле предметы первой необходимости, тем людям лучше живётся, тем больше у них остаётся денег на всевозможные радости и полезности. Чем дороже становятся предметы первой необходимости, тем, очевидно, людям становится жить тяжелее.

Одним из предметов первой необходимости для всех людей является нефть, ибо цена на неё не только влияет на цену безнина, а значит на возможность пользоваться транспортом, но и на цены огромного количества товаров, которые связаны с транспортировкой.
Поэтому неудивительно, что правительства всех достойных стран борются с монополиями, взвинчивающими цены, а правительства отстойных стран стараются сами стать монополиями.

Так, Россия, благосостояние которой зиждется на нефти, делает всё возможное, чтобы нефть была как можно дороже. Другими словами, благосостояние России тем выше, чем ниже благосостояние людей, вынуждаемых платить за бензин заоблачные цены.
Весь здоровый мир радуется упадку цен на нефть, потому что людям становится жить легче - и только деятельность России направлена на то, чтобы сделать жизнь людей хуже и тяжелее. Заметьте, это не какая-то одна фирма, с которой можно справиться конкуренцией и законами, а всё государство борется за то, чтобы ухудшить жизнь человечества.
Сама суть существования такого государства становится античеловечной, бесчеловечной, а значит оно должно быть сведено на нет.

Руководство к действию из будущего

В 1989 году я издал первый на Руси "Альманах эротической литературы" под названием "Соитие".
Там есть вещица, в которой рассказывается о путешествии в будущее из настоящего исследователей по имени Аг и Лю.
В том будущем, в котором достигнут мир между народами и счастье между полами, его представители (народа и полов), по имени Муж и Жена рассказывают пришельцам из прошлого о том, как удалось "будетлянам" достичь такого совершенства в обществе.

Смысл этого повествования стал особо злободневен в этом году. Так что читайте, кому не лень.

......

- Мы говорили о способе предотвращения войн, который вы используете, - напомнил Аг, промокая междуножье Жены своим балахоном и представляя, что когда придется его надеть, то оставшийся запах будет навевать ему дивные воспоминания.

- В давние времена, - продолжил Муж, - главы войск вступали в единоборство. Таким образом, часто избегалось кровопролитие у самого войска. В этом крылось понимание, что военачальники могут предотвратить кровопролитие с помощью собственной смерти. Впоследствии правители поподлели, послабели и не оказывались впереди войска на поле боя, а прятались в замках, дворцах, бункерах. Они перестали рисковать собственной жизнью. Наступил долгий период в человеческой истории, когда правители перестали вступать в единоборство, они не сражались на мечах, но они сражались своими народами, оберегая собственную жизнь для наслаждения трофеями и триумфом победы или для комфортабельного побега в случае поражения.

- Но это не вполне справедливо для общества ядерного времени. Ядерное оружие не пожалело бы никого и побег устраивать было бы некуда, - вставила Лю.

- Вот именно, из-за, так сказать, всепроникновенности ядерного оружия, правители стали осмотрительнее, потому что уже не удалось бы, подставить свой народ под удар и откупиться его кровью, как это происходило прежде. То есть, любой правитель начал понимать, что, начав ядерную войну, он совершит самоубийство. Потому-то войны в ядерный век велись не ядерным оружием, а огнестрельным и химическим, оружием, от которого правитель мог по-прежнему укрыться - укрыться своим народом.

Вот здесь мы и подходим к сути. Если правителя поставить лично перед лицом смерти, как в давние времена, каждый раз, когда он принимает решение о войне, то тогда и разрешение конфликта будет не военным, а мирным, потому что правитель ужаснется собственной смерти и решит вести переговоры.

- Позвольте, но ведь в давние времена угроза смерти не останавливала воинственных и храбрых глав государств, которые выезжали на коне впереди своего войска и, не колеблясь, начинали бой, не щадя своей жизни, - возразил Аг.

- Не щадя своей жизни и жизни своего народа, - уточнил Муж. - Цель мирного бытия - не позволить правителю посылать на смерть свой народ, а вставать перед смертельной опасностью только самому. Тогда в случае объявления войны умрёт только правитель. Ведь война начинается правителем, который отдаёт приказ убивать.
Народ не начинает войны сам - не будучи предварительно вооруженным, народ способен лишь на бунт. В целом, народ любой страны - это быдло, в котором правители насаждают либо любовь, либо ненависть по отношению к другим народам. Гарантия постоянного успеха в этом - исконное невежество народа, предпочитающего развлечения и зрелища всяким знаниям. Было это всегда, есть и теперь.
Конечно, если лишить народ того, что он привык считать необходимым, он начинает бунтовать. Разница между народами разных стран была не в сути, а лишь в пороге их терпимости к помыканию ими правителями.
Так как сам по себе народ, если держать его сытым, лишен стремлений к войне, то, чтобы избежать её, нужно было уничтожать всякого правителя, вооружающего свой народ и натравливающего его на войну.

- А как это осуществилось практически? - заинтересовалась Лю, стараясь не отвлекаться на поцелуй в грудь, которым её вдруг наградила Жена.

- Да, это было невозможно осуществлять систематически долгое время после вашего отлета из прошлого. История знает лишь огромное количество корыстных и спорадических попыток уничтожения правителей во все времена. Люди всегда чувствовали, что зло исходит не от народа, а от его вождей, но ничего не происходило, да и не могло произойти, кроме отдельных вспышек ненависти, приводящей к покушениям и убийствам правителей. Фантазия зовет дальше и рисует картины безмятежной жизни на нашей планете при условии своевременного убийства Александра Великого, Нерона, Чингис Хана, Ивана Грозного, Наполеона, Гитлера, Ленина, Сталина и прочих. Какой иной была бы жизнь на Земле!

- Да, но убьешь одного, а к нему на смену пришел бы другой такой же, - удерживая скептицизм, сказал Аг, понимая, что настоящее, в котором он находится, знает больше о прошлом, чем он.

- Ведь дело было не в том, чтобы убить того или иного воинственного правителя, а в том, чтобы последовательно убивать всех, пришедших им на смену, кто был бы готов вести войну. Речь шла о систематическом обезглавливании воинственных правителей во имя сохранения мира.

- Легко сказать, убивать глав правительств. Да ещё делать это систематически. Как преодолевалась охрана, да ещё в чужом государстве? - присоединилась к разговору Лю.

- Вы правы, поначалу это было исключительно трудно. И потому люди шли по простому пути, создавая оружие массового уничтожения, такого массового, которое захватывает и правителей. Бесспорно, что убить лидера было сложнее, чем уязвимый в своем числе народ, которым он себя окружал. Поэтому люди предпочитали имитировать уничтожением народа уничтожение зла. Но потом наука дошла до такой степени развития, когда стало возможно создавать оружие не массового, а индивидуального уничтожения, способное настичь намеченного человека в любом месте, за любыми толстыми стенами.

- Когда оружие индивидуального уничтожения было создано и стало возможным уничтожить любого намеченного лидера, должны были неизбежно встать этические проблемы, кто принимал решение об убийстве того или иного лидера? Что являлось критерием в действиях лидера для вынесения ему смертного приговора, и, наконец, кто выполнял приговор? - спросила Лю, доказывая тем самым, что, несмотря на поцелуи Жены и свою ответную нежность, она следит за ходом разговора.
Муж улыбнулся и продолжал:

- Прежде всего хочу вам напомнить, что если человечество справилось с разработкой этических критериев, которые позволяли убивать миллионы невинных людей, и более того, считать это героизмом, то не составило особого труда найти этические нормы, которые позволили убить лишь десятки злодеев. Человеческая природа не оказалась настолько порочной, чтобы смиряться только с уничтожением миллионов, но протестовать против уничтожения тех немногих, кто отдавал приказы об уничтожении этих миллионов.
Практически это было осуществлено принятием международной конвенции о том, что разрешение конфликтов военными средствами является самым тяжким преступлением. Это значило, что каждый правитель становился преступником, если он позволял изготовлять любое оружие. Единственное оружие, которое было разрешено - это пистолеты, использовавшиеся для борьбы с преступностью. Каждый человек на Земле был оповещён об этом главном законе человечества. С помощью изобретенных средств информации стало возможным передавать сообщения каждому жителю Земли. Наказанием за нарушение этого закона была смерть от оружия, которое данный правитель дал приказ изготовлять. Если правитель отдал бы приказ о войне, то это уже могло быть слишком поздно для её предотвращения. Задачей было не позволить вооружать народ.
Преступление простого человека может быть часто непредсказуемым и совершаться в состоянии аффекта, но войны между народами не происходили вдруг, им предшествовали, наращивание арсенала, военная пропаганда внутри страны, и многое другое, что являлось неопровержимым и очевидным доказательством воинственности правительства. Именно в это время, до развязывания войны, велось уничтожение глав правительств.

- А что же сделали с уже накопленным оружием? Как избавились от него? - поинтересовался Аг.

- Международная Организация Миролюбивого Терроризма прежде всего начала следить, чтобы не изготовлялось новое оружие. Сначала правители благородно отказывались от наказания правителей других стран. Они делали это из страха, что и они сами, в виде возмездия, окажутся объектом миролюбивого терроризма. Правители стали пытаться тайно наращивать вооружение и оказались первыми, кого уничтожила организация. Пример оказался разительным, и новые правители стали осторожнее. Некоторые из них пытались продолжать военные разработки, но под большим секретом. Когда и этих настигла та же участь, совершился поворот в сознании правителей, и они стали вымещать свою воинственность, помогая миролюбивым террористам и предоставляя им информацию о правителях других стран, которые тайно изготовляли оружие, тем самым обрекая их на смерть. Договоры о разоружении стали единственным жизнеспособным для правителей политическим развитием. Избежание подписания этих договоров приравнивалось к преступлению вооружения.
Старое ядерное оружие, засылалось в космос, и там оно самоуничтожалось.

- А кто же были палачи, - прервал его Аг, - которые приводили приговор в исполнение?

- Их-то и называли миролюбивыми террористами, - с радостью подхватил Муж, - это были палачи-герои. Люди, которых часто называли фанатиками. А точнее, это люди, которые были готовы отдать свою жизнь во имя цели, почитавшейся святой. Люди, наконец, пришли к пониманию, что если человек, рискуя жизнью, бросается в огонь и спасает ребенка, то это бесспорно считается героическим поступком. Если же человек, рискуя жизнью, спас целый народ от войны, убив злодея, стоявшего во главе народа, не будет ли он ещё большим героем?

- Но кто же совершал все эти геройские поступки? - спросил Аг.

- Группа террористов состояла из представителей крупнейших стран, причем убийство воинственного правителя совершалось террористом, выходцем из этой страны, чтобы у народа не возникало чувство досады, что их правитель, каким бы плохим он ни был, убит чужестранцем.
Разоблачение правителя, отдавшего приказ об изготовлении оружия, предавалось мировой гласности, и тем самым ему предоставлялась возможность совершить самоубийство, чтобы не заставлять террористов брать на себя грех намеренного убийства. Ибо убив, террорист сам становился вне закона как убийца, и он был обязан покончить с собой, поскольку любой, кто намеренно убил, не смеет продолжать жить. Тот, кто решался на убийство, тем самым решался и на самоубийство. Он знал, что его убьют, если он не убьют себя сам. Опасность миролюбивого терроризма была в том, что террорист мог увлечься и стать опасным для людей и выйти из-под контроля великой цели - уберечь мир от войн. Поэтому каждому террористу позволялось убить только один раз, чтобы они не вошли во вкус.
Таким образом, чтобы не плодить другого убийцу, то есть того, кто должен будет умертвить его, а потом и себя, миролюбивый террорист разрывал порочный круг убийств с помощью самоубийства.

- Как же все террористы не перевелись? - спросил Аг.

- Никогда не переведутся люди, убежденные в необходимости сохранить мир, даже путем собственной смерти. К тому же тип правителей быстро изменился, когда несколько первых "вояк" было уничтожено. люди, рвавшиеся к власти, быстро поняли, что свою власть они должны использовать, так сказать, в мирных целях.

- Вот вы всё говорите о правителях, а разве генералы армии, полковники, майоры не отдавали команд об убийствах? Что сделалось с ними, их тоже уничтожили? - спросила Лю.

- Нет. Армия строилась на беспрекословном подчинении приказу, а значит в структуре субординации не было места для морали, потому и мораль подчиненных была вне обсуждения. Приказ не обсуждается, а выполняется - это было основой армии во всех государствах. Мораль в армии была сосредоточена только в одном человеке - в главнокомандующем. Поэтому мы не имели права судить за убийства тех военных, кто выполнял приказ убить. Обвиняя тех, кто подчинялся, мы просто выносили приговор самой структуре армии, ибо целью армии было подавлять моральный протест против убийства, возникавший у солдат или офицеров, и поощрять их кровожадные инстинкты. Нельзя было рассчитывать на то, что армия могла прекратить убивать, если бы какие-то солдаты и офицеры убивать отказались. Их заменили бы теми, кто бы согласился убивать, так как солдаты и офицеры - это тот же народ, из которого порочные правители лепили кого угодно. Но не нужно забывать, что армия и вооружение были неразделимы, и уничтожив вооружение, мы уничтожили армию - аморальную структуру общества, делавшую из людей механизмы, выполнявшие человеконенавистнические приказы.
....

Жанры порнографии

Порнография делится на жанры подобно литературе:

1. Массовая литератур pulp fiction - это хрестоматийные последовательности совокуплений с извержением наружу, с глазами женщины смотрящими в камеру и прочая выдумка оплаченной страсти.
2. Belle Lettres - изощрённая классика с великим правдоподобием, сюжетными вывертами и глубиной проникновения.
3. Документальная - профессиональная съёмка совокуплений, с искренними страстями и истинной похотью.
4. Графомания - самоделки, подчас забавные.
5. Пословицы и поговорки, афоризмы и максимы, мантры и причитания - gifs и всякого рода loops.
6. Фольклор - не записываемые ни на какие информационные носители сексуальные контакты, а лишь передаваемые из уст в уста, совершаемые с глазу на глаз.

Так что в целях развития культуры должен существовать не только Институт русской литературы (Пушкинский Дом), но и Институт русской порнографии (Пушкинский публичный дом).

Кузнецова куёт пока и чтоб горячо

Обнаружилась Юля Кузнецова, которая, как и все приличные люди, зачиталась Тайными записками Пушкина и, переполняясь очевидными чувствами, решила оповестить о них весь мир, пребывающий в контакте:

Что это|Кто это: Михаил Армалинский "Тайные записки А.С. Пушкина 1836-1837."

Жанр: Эротическая исповедь

Кому рекомендована книга: начинающим пушкинистам; заядлым эротоманам; скучающим домохозяйкам с пониженным либидо, здравомыслящим людям.

Кому читать не стОит: псевдоэмансипированным барышням от 18 до 30; женоненавистникам; четким пацанам с дерзкими принципами; молодоженам; женщинам, которых легко потерять и трудно найти и всем подобным, кого судьба обидела)

О чем: Книга повествует, якобы от лица Александра Сергеевича, о его непростых сексуальных взаимоотношениях с женой и многочисленных внесемейных блудодеяниях.
До сих пор не стихают споры о том, чьему перу, (ну или чьей шариковой ручке), принадлежит данное творение. Пушкиноведы и разные "яжфилологи" ставят авторство Пушкина под сомнение. Оно и понятно: как же, "солнце русской поэзии", наше русское ВСЁ предстает перед толпой читателей с душой наизнанку, да еще и с обилием интимных подробностей.
Армалинский же вовсе не пытается убедить читателя в реальности сего. Смело приправляя эту историю откровенной порнографией, он не забывает предаваться рациональным размышлениям и бурной философии.
Человек узколобый увидит в этой книге сплошь и рядом один разврат. Женщина Тип "Ведомая" Класс: Бесхребетная

Отряд: Кровососущая окрестит книгу полным бредом и, осознавая свою личностную ущербность, уйдет в уголок злиться). Всем остальным рекомендовано как отличное чтиво не лишенное смысла.
+ : откровенные эротические сцены, настраивающие на нужный лад; наличие у автора туалетного, но всё же юмора; отличный разбор по полочкам поведенческих портретов женщин; иронией действительно, порой, напоминает А.С.;
- : высокая концентрация слов п*зда, *бля и х*й на одной странице; какое-то очень странное Предисловие.

И вечная бойня...

Война не на жизнь, а насмерть, которая ведётся микробами, вирусами и прочими микротеррористами против каждого человека, длится всю человеческую жизнь, не приостанавливаясь ни на секунду. Человек никогда не живёт в мире с природой - его организм непрестанно сражается с несметными полчищами микроорганизмов. Каждый человек - это гулливер в стране чрезвычайно агрессивных лиллипутов, которым несть числа.
Вот уж действительно - «и вечный бой».
Самое интересное, что человек рождён именно для такого вечного боя, а «снящийся покой» обернётся ещё более скорой смертью.

Гранат

Дело было в третьем классе.
Серёжа Н. принёс в школу гранат и дал мне попробовать три зёрнышка. До этого я никогда не то что не пробовал, не то что не видел, но даже не знал, что имеется такой фрукт с таким названием. Но насмотревшись фильмов про войну, я прекрасно знал, что такое граната. Поэтому когда Серёжа спросил, хочу ли я попробовать гранат, я сначала подумал, что он предлагает мне подержать в руке гранату, которую он каким-то секретным способом раздобыл.
Серёжа вытащил из-под парты половину красного шара, завёрнутую в газету. Я подумал, что этот диковинный фрукт состоит из сплошных зёрен и есть там совершенно нечего, ибо никакой мякоти вокруг зёрен я не распознал. Но когда я взял в рот одну за другой три гранатинки и раскусил их, то ни с чем не сравнимый вкус вызвал одно из самых сильных гастрономических впечатлений.
Мне и мысль в голову не пришла, чтобы попросить ещё - я прекрасно понимал, насколько это дефицитный товар, и был ужасно благодарен Серёже, что он не пожадничал, а поделился.

Когда я в своих читательских путешествиях добрался до «Гранатового браслета», я подумал, что он каким-то способом был сделан из этих сказочных сочных зёрнышек - я тогда ещё не знал, что существует полудрагоценный камень гранат. Я знал про жемчуг, про алмазы и бриллианты, яшму и яхонты с малахитом, а вот о гранате не слыхивал, пока не прочитал у Куприна, по пути провалившись с головой в «Яму».
Растущая озабоченность книгами свела меня с Энциклопедическим словарём братьев Гранат, где я снова встретился с этим ягодным фруктом, но не ртом, а глазами.
Затем я узнал что, граната и гранат происходят от латинского granatus — зернистый. Так что я стал звать гранатой хрущёвскую кукурузу.
И смеялся от анекдота: не бойтесь гранаты, она - ручная.

Однако, с тех первоклассных пор я гранат больше не пробовал, пока не добрался до Америки, в которой каждый гастроном можно назвать гранатомётом. Так вот и наслаждаюсь, живя под огнём гастрономический артиллерии: ловлю ртом гранаты, взрывающиеся животрепещущим вкусом.

Кров

Поразительно, что в античные и более ранние времена дикий уровень медицины, математики, физики, химии сосуществовал с таким высоким уровнем развития архитектуры и строительства. Дворцы и храмы по своей изящности и сложности постройки не шли ни в какое сравнение с бессилием медицины перед хотя бы воспалением лёгких, которое под именем "горячки" убивало наповал молодых и старых, не говоря уже о других инфекциях и прочей арифметике.
Из этого можно заключить, что кров для человека много важнее, чем всё остальное. То есть кров является основой для развития других наук. То есть именно под кровом и только под кровом может происходить их развитие (разве что за исключением яблочной эврики Ньютона).

Из "После прошлого"

* * *
Я не хочу повторять со всеми
гомон молитвы, для всех единой,
словно приказ. И приходят семьи
и громоздятся тяжёлой льдиной.

Что они могут просить у Бога
вслух? - Ничего из того, что просят
молча. Я же прошу немного -
женщину в ясной улице Росси.

Молимся, верим, что Бог не бросит
оземь, а так как зима, то - оледь.
Дьявол же слушает - что там просят,
чтобы знать, чего не позволить.

* * *
С каждым годом трагичней становится жизнь -
не по быту, а по проступающей сути.
Дождь не хочет кончаться, над ухом жужжит,
стало сердце моё ощутимым от жути.

Новоселья в домах или странах, поверь,
(обращаюсь к себе) судьбы душ не меняют.
Мы стучимся всё в ту же закрытую дверь,
и за обе щеки черви нас уминают.

Дни летят - сколько б ни было их - недолёт -
не накрыть им мечту - так малы, так мелькают.
Жизнь хитрит и сбываться мечте не даёт,
и жестокостью этой ей жизнь сохраняет.

Роман из одного слова с эпиграфом

Не насытится око зрением.
Экклезиаст

Порнография.

Плеоназматики

Немало плеоназматиков, восклицающих с натужным пафосом:

Желаю большого человеческого счастья!
Произошла ужасная человеческая трагедия!
Огромное человеческое спасибо!

А ведь по сути должно быть так:

Желаю большого животного счастья!
Произошла ужасная пернатая трагедия!
Огромное пресмыкающееся спасибо!

Времена жизни

В юности я ненавидел осень и зиму. Я любил только весну и особенно - лето. Теперь я люблю все времена года без исключения. Произошло это потому, что лето к своему концу мне надоедает («жара да комары да мухи»), и я с радостью принимаю новизну осени. Когда заканчивается осень, мне она тоже уже надоела, и я весело встречаю зиму с холодом и снегом. Но и зима мне вскоре изрядно надоедает, и я с восторгом принимаю весну. И так далее.
То есть каждое время года оказывается прекрасным в начале и осточертевает к концу. Поэтому так уместно и к великому счастью, одно время года вовремя сменяется другим.

Так и с женщинами - в юности мне казалось, что можно и нужно найти женщину, которую будешь любить и хотеть вечно. Но вскоре я осознал, что счастье состоит в том, что они меняются, как времена года. Но таких времён в жизни можно устроить себе сколько захочешь. Более того лето вовсе не обязательно должно заменяться осенью, ты можешь сделать так, что одно лето заменяется другим летом или после весны сразу придёт осень. Всё зависит от твоей фантазии и сил.

Но времена жизни, в отличие от бесконечного круговорота времён года, в конце концов исчерпывают время жизни.

Ничего особенного

Невнятный ресторан. В меню: "Котлеты особые".
Подзываю официантку:

- А что особенного в этих котлетах?

Официантка, посмотрев в меню, чтобы удостовериться:
- Ну особые, обыкновенные.

Вздохнув с облегчением, я их заказал и съел.
И действительно, в течение 24 часов ничего особого не произошло: не пронесло - обыкновенное.
Значит - пронесло.

Деловой друг

Конец 60-х. У меня есть добрый приятель Ш., он - сын друзей моих родителей. Моя и его мама родили нас в один год, в один месяц и почти в один день.
Нам по 20 с небольшим.
Ш. звонил мне всегда с одним и тем же предложением: Давай состыкуемся? Я перенял от него эту терминологию и звонил ему с тем же предложением. И мы часто состыковывались.
Интересы наши совпадали только в поиске самок. Но он в отличие от меня, был рождён не для этого. Ш. был рождён для бизнеса.

Однажды Ш. предложил мне перепродавать помаду и прочую косметику, которую ему привозили из Прибалтики. Он советовал подходить к продавщицам в магазинах и заговаривать с ними на эту тему. А продавщицы радостно ухватывались за эти предложения и покупали предложенное. На этом, как убеждал меня Ш., можно заработать хорошие деньги. Но я, весь в женщинах и поэзии, и чуждый коммерции, отказался. Главной причиной был страх, что за спекуляцию могли тогда отчислить из института, а то и посадить. А я был студентом законопослушным. А Ш. был студентом деловым.
В те юные времена женщины и деньги были никак не связаны, так как женское благоволение я обретал бесплатно и без труда. Мне не приходило в голову, что в будущем связь между женщинами и деньгами будет крепчать с каждым десятилетием и потренироваться на опробование этой связи было бы полезно.
Дружба с Ш. сошла на нет после того как я предпочёл встречу в гостинице с любовницей, приехавшей ко мне из Москвы, проведению времени с Ш., который расширил ассортимент спекуляций сверх косметики, что стало заполнять всё его время.

Потом я уехал в Штаты, а он остался в Питере инженерить. Так мне казалось.
Никаких контактов с тех пор у нас не возникало. И вот через 40 лет я нахожу Ш. в интернете, и не только его самого, но и компанию, которой он владеет, в которой работает 1200 человек по всему свету. Несмотря на обезображивающее нас время, я узнал его лицо на недавней фотографии. Я несказанно обрадовался за него - человеку воздалось за его талант и упорство, без которых нельзя было бы создать такую грандиозную фирму, причём делающую важное дело, что подробно описывалось и показывалось на сайте.

Я уверен, что по мановению его пальца перед ним бросаются навзничь с распростёртыми ногами, встают на четвереньки, прогибая спины, и раскрывают рот, пошевеливая языком, обильные русские красавицы.
А я, в конце концов, познал на себе, что связь денег с женщинами настолько сильна, что эту связь можно использовать как поводок, хлыст, а также в качестве пульта дистанционного управления. С уменьшением дистанции до нуля.
Я же, погрязший в словах и женщинах, всё пытаюсь добиться, чтобы к деньгам приравняли словцо. Причём эти попытки - вовсе не пытки, а наслаждение, которое нередко предоставляется женщиной.
Так разошлись наши пути с Ш. Надеюсь, что он счастлив не менее меня. Мы ведь с ним ровесники.

По старой памяти

* * *
И говорил я женщинам: Люблю.
Они ж меня всегда поймать на слове
пытались и готовили петлю
и хвастались подругам об улове.

Я чувствовал, что близость хороша,
когда она очерчена разлукой,
что сокровенным пылом дорожа,
я лишь измену звал ему порукой.

Пресытиться тобою не успел -
нам не хватило длительности вальса.
Мы все полны рассказов о себе,
и разговор у нас не обрывался.

Мы вышли в сад и снова в дом вошли,
нам лечь хотелось - ноги не держали.
В упряжке страсти, ждущие вожжи,
чтоб понести, мы радостно дрожали.

Тебя я на руках понёс в постель,
ты понесла, аборт прервал теченье
в дурную бесконечность, и отсель
пошло на убыль дикое влеченье.

Мы вышли на других, другая связь
казалась ярче мне, тебе - надёжней.
Я как-то видел проходящих вас,
ты нас в толпе заметила. Таможней

вся жизнь была - проверка нам нужна
пред тем, как тело выпустит наружу.
Я в дом вошёл, и в доме - тишина,
её никем я больше не нарушу.

"Оргазм" в заголовках и в текстах

В 1988 году я издал книгу своих стихов под названием «По обе стороны оргазма» (покупайте в Apple iBooks цифру и у меня - бумагу). Это было первое в русской литературе использование слова «оргазм» в названии книги.
В те времена это слово было уж очень малознакомым, а след. непопулярным даже в подстрочных примечаниях петитом, не говоря уже об основных корпусах текстов.
Народ поначалу ошарашился и зашёлся моим «оргазмом», но тут пошла «перестройка», и люди быстро привыкли к сексуальной терминологии и стали это святое слово опошлять, упоминая его всуе.

Сначала по проторённому мною пути пошли пособия по сексу, вынося «оргазм» в заголовки:

Дарья Нестерова. Оргазм без проблем.
Анна Федорова. Секреты женского оргазма, или Как достичь удовольствия женщине
Александр Полеев. Вся правда о женском оргазме

В такой благоприятной обстановке осмелели и писатели худлита:

Дмитрий Стародубцев В поисках оргазма
Нина Дьяченко. Оргазм за миллион, или Деньги не пахнут!
Глафира Душа. Оргазм по субботам

И даже общеизвестный Владимир Сорокин в 1995 году решился на использование слова «оргазм» в тексте «Тридцатой любви Марины».

Быть может, именно поэтому в эссе о своём любимчике, Александр Генис, заядлый русско-американский литературный критик, который испугался писать о «Тайных записках» Пушкина, наконец, осмелел настолько, что дал заглавие своему эссе о Сорокине «Цена оргазма».
Таким образом, сам того не ведая, Генис внёс экономическую составляющую в свои филологические сношения. В отличие от меня, Генис является более осведомлённым в ценообразовании, чем в феноменологии оргазма (см. моё эссе об оргазме "Гонимое чудо").

Мне стало известно, что Генис готовит к печати монографию, где он уже будет писать не только о В. Сорокине, но и об остальных своих любимчиках: Викторе Пелевине и Татьяне Толстой. И назовёт он свой новый опус «Капитал оргазма».

После меня им уже всё можно.

Михаил Армалинский