FlagGEr


ВЫПУСК ОДИННАДЦАТЫЙ
10 февраля 2000


Все права принадлежат М.I.P. Company.
Всякая перепечатка и воспроизведение текстов запрещена без письменного разрешения М.I.P. Company.

ПОЧТИ ХАЛЯВА ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ ЖУРНАЛЬЦА


Хочу почтить читателей журнальца - предлагаю каждому-каждой свои книги по специальным ценам: - это не столько распродажа, сколько раздача: ВСЕ КНИГИ ПО 50 центов. Оплачивать нужно только стоимость пересылки.
Если хотите заиметь в книге мой бесценный автограф на титульном листе - доплачивайте по два доллара за книгу.
Пересылка в США:
$3.50 за первую книгу, $2 за каждую последующую.
Пересылка в Канаду:
авиа $7.50 и по $4 за каждую последующую.
наземным путём: $5.50 по $3 за каждую последующую.
Пересылка в остальные страны:
авиа $12.50 за первую книгу и по $6 за каждую последующую.
морем: $7.50 за первую книгу и по $4 за каждую последующую.

Шлите чеки в американских долларах или наличные письмом. Можно и через Western Union (теперь он в России и других соседних странах на каждом шагу) по адресу:
Michael Peltsman
POB 27484
Minneapolis, Minnesota 55427, USA


Итак, приобретайте по 50 центов -
Книги Михаила Армалинского:
Вразумлённые страсти. Стихотворения, 1974, 72 стр.
Состояние. Стихотворения, 1975, 94 стр.
Маятник. Стихотворения, 1976, 128 стр.
По направлению к себе. Стихотворения, 1980, 106 стр.
После прошлого. Стихотворения, 1982, 108 стр.
По обе стороны оргазма. Стихотворения, 1988, 150 стр.
Мускулистая смерть. Рассказы, 1984, 150 стр.
Добровольные признания – вынужденная переписка. Роман, 1991, 312 стр.
Вплотную. Стихотворения, 1994, 100 стр.
Жизнеописание мгновенья. Стихотворения, 1997, 94 стр.
Гонимое чудо. Рассказы, сказка и эссе, 1996, 130, стр. Большой формат
Русские бесстыжие пословицы и поговорки. Составитель и автор предисловия Михаил Армалинский, 1995, 76 стр.
Детский эротический фольклор. Составитель и автор предисловия Михаил Армалинский; Обложка и иллюстрации Виктора Богорада. 1995, 92 стр.


Литературный журналец Михаила Армалинского

GENERAL EROTIC No. 11


Чем больше дрочишь, тем больше хочешь.
Русские бесстыжие пословицы и поговорки.




РОССИЙСКАЯ ИЗДАТЕЛЬСКАЯ НЕМОЩЬ, ИЛИ
НОВЫЙ ВИД ЧЕЧЕНСКОГО ТЕРРОРИЗМА


10-ого февраля 2000 года истёк срок проверки российских издателей, как говорится, "на вшивость". Результаты оказались очевидны: волосы у них продолжают шевелиться. "Вшивость" длится уже 13 лет, со времени опубликования в США "Тайных записок 1836-1837 годов" А. С. Пушкина.
А сейчас следует важная фраза, которую обязательно будет умышленно не замечать всяческая шушера, которая бросится защищать "честь и достоинство" российских издателей. Вот она эта фраза: "Диагноз вшивости установлен не для поголовно всех российских издателей, а лишь для тех, кто знает о существовании "Тайных записок 1836-1837 годов" А. С. Пушкина и кому известно о предложении М.I.P. Company бесплатно издать эту книгу в России".
Те же издатели, что находятся в неведении, могут гордо нести свою ничем не заполненную причёску.
Вышеназванное предложение действовало с сентября 1999 года по 10-ое февраля 2000 года. Любой российский издатель мог скопировать с нашего сайта или из книги полный текст и бесплатно переиздать "Тайные записки" любым тиражом.
"Тайные записки" уже изданы на 18 языках от китайского до исландского и на днях они вышли на словенском языке.
Каждое новое издание этой книги за пределами России - это оплеуха российскому литературному официозу, не способному издать книгу величайшего классика русской литературы на его родине.
Недавно издательство Лимбус Пресс перепугалось издавать "Сатанинские Стихи" Салмана Рушти, когда им пригрозили мусульмане. Медвежья болезнь Лимбуса понятна: жизнь важнеё всякой литературы. Тем болеё для издательства.
Интересно, какой Путин угрожает "замочить в сортире" любого российского издателя за публикацию "Тайных записок"? Кстати, Путину был отправлен личный экземпляр, который наверняка был выкраден его секретарями, иначе Пушкин, то есть, простите, Путин, обязательно бы выступил с заявлением о необходимости котролировать не только Интернет, но и обыкновенную почту.
Некогда колонизированные Россией пограничные страны, подавляемые до сих пор этим соседством, приподнимают-таки головы: "Тайные записки" были триумфально изданы в Латвии, а в этом году они выходят из печати в Литве. На очереди Эстония.
До нашего издательства дошли секретные сведения, которые я спешу разгласить: чеченцы решили предпринять новый террористический акт, но уже не с помощью оружия и взрывчатки, а с помощью печатного слова - они налаживают в Афганистане издание "Тайных записок" многомиллионным тиражом и распространят их по всей России. Надеюсь, что российские органы внутренних делишек на этот раз будут порасторопнее и не допустят подрыва основ русской культуры.

Давид Баевский

* * *

"Парапушкинистика" пополнилась подробными материалами о сокращённой публикации "Тайных записок" в нижегородской газете "Дело" в июне 1999 года. Читайте статьи главного редактора, письма читателей и критиков.
* * *


отрывок из романа Михаила Армалинского
Добровольные признания - вынужденная переписка

...А теперь - последние любовные известия. Приехала Зойка! Дело было так. Когда я увидел её, выходящую из прямой кишки, ведущей из самолета, я сразу отметил про себя: "дерьмо" - такое у неё наглое и злое лицо. Блеклое тоже. Правда фигура длинная, стройная. На фотографии она, игривая, ярко намазанная, улыбающаяся, снятая сверху так, что тяжесть её подбородка была не заметна, и в полуулыбке, чтобы верхняя десна не была видна, которая, как оказалось, противно оголяется, чуть лыбиться начинает. Вроде и женщина, а улыбнется - чудовище.
Она меня тоже не сразу узнала. Я на фотографии с усами, моложе, с шевелюрой, и фото ужасно плэйбоевское получилось. Это меня баба, Ким звали, влюбленная в меня по уши, снимала у себя на диване, предчувствуя, что я её скоро похерю - вот и хотела запастись моей фотографией, чтобы потом знакомым показывать - вот, какой мужик меня ёб, и потом дрочить, глядя на неё. Помню, Ким приготовила в саду на жаровне стейк, самое дорогое мясо купила. Я, правда, ей помог занавески развесить в доме, и она, небось, уже планировала, как со мной вместе жить будет и как я буду по хозяйству стучать, да прибивать, да пилить. Хуй! Но она с такой
готовностью и инициативой отсасывала мне, и так мне в рот смотрела, что
удобством этим соблазняла меня около года. Любила она мне еще анус лизать - это уж совсем не часто случается среди самок. А кончала она лучше всего с вибратором, сидя на мне. Но больше оргазма она любила прижиматься, обниматься, целоваться. Я это тоже люблю, но с той, что по душе, а с этой совокупиться - уж ладно, но подолгу ласкать, руки не поднимались - только хуй.
Чтобы заслужить мою любовь, она даже согласилась со мной на оргии ходить - я ей все на мозги капал, что разнообразие мне требуется. А в действительности я использовал её как пропуск на оргии, куда не пускали одиноких мужчин, а только с бабой. Но не врал я ей никогда, что люблю её, хоть и просила она - язык не поворачивался - опять же, только хуй. Ебу и будь довольна; можешь меня на людях иногда показывать, и будь счастлива.
Уговорил я её согласиться на поиск пары, чтобы вместе пообщаться. Для этого я поместил объявление в газете. Получил я сначала письмо с фотографией смазливой девицы, которая хотела с нами встретиться. Она якобы замужем, но муж не возражает, а болеё того, любит её выпускать порезвиться. Однако сложность будто бы в том, что она немая, и за неё должен говорить муж. Я ответил ей до востребования (адреса она не указала), чувствуя подвох. Через неделю опять письмо, что будто бы она-то хочет, но вот муж её сначала желает нас проверить и предлагает нам встретиться в порнокинотеатре, куда он тоже явится во время
сеанса и подсядет к нам и проверит. Тут мы, конечно, уразумели, что никакой немой нет, а есть мужик, который хочет поживиться.
Пришло и другое письмо, где уже был телефон, и текст был вразумительный.
Писала опять женщина. Я позвонил, и милый неглупый голос предложил
встретиться вчетвером в кафе. Я с моей зазнобой притащился, и явилась женщина лет тридцати с мужчиной, суетящимся от нервозности. Он все ерзал на стуле, будто у него жопа чесалась. Люси, так звали женщину, была черноволосая, не то, что моя, светло-рыжая, и черные волосы были как-то старомодно, по-монашески, выложены вокруг головы. Разговор оказался непринужденным, и, выпив по коктейлю, Люси предложила поехать к ней, искупаться в горячем бассейне во дворе её дома. Она дала нам адрес и объяснила, как к ней добраться. Мы ехали на машине следом, стараясь её не потерять. Нервный мужик ехал в своей машине, позади нас. Дом оказался богатым. Невротик запаздывал. "Наверно, потерялся", - пояснила, улыбаясь Люси, но он, по её рассказам в кафе, был давний друг и бывал у неё не раз.
Мы расселись на диване, и Люси налила нам выпить. Она собиралась в юности в женский монастырь, и за неделю до того, как она должна была отказаться от всего мирского, Люси нарвалась на своего будущего мужа, который не только лишил её девственности, но и довёл за ручку, а вернеё за ножку, до оргазма. Монастырь полетел ко всем чертям, и Люси выбежала замуж.
Ее десятилетний сын уже спал. С мужем, которым она пресытилась через год, у неё был договор, не вмешиваться в личную жизнь друг друга. Установили распорядок, по которому либо он, либо она исчезали на ночь, а оставшийся супруг мог делать, что хочет, приглашая, кого хочет. Такая система была создана во имя сына, по совету мудреца-психолога, к которому они обратились в последней попытке сохранить семью, когда им уже стало невмоготу от своей моногамии.
А суетящийся мужик всё не появлялся.
Люси предложила его не ждать и залезть в бассейн, который был по сути дела большой бочкой, наполненной горячей водой. В ней можно было стоять и сидеть, но лечь места не хватало, впрочем на то и был расчёт. Люси показала пример и разделась догола, и я, сразу забыв о моей спутнице, пожирал глазами хозяйкино тело, которое было далеко не идеальным, но зато новым. Мы сошли с веранды в холодную ночь, но тут же прыгнули в дымящуюся бочку, и жар обдал нас и стал спасительным укрытием от холода.
Я обнял и поцеловал Люси, и она заворочала языком у меня во рту. Моя спутница, которую мне даже не хочется упоминать по имени, настолько я был к ней равнодушен, стала целовать меня в шею, пока мы с Люси пробовали друг друга на вкус. Люси ухватила меня за член и, удовлетворившись его состоянием, предложила перебраться в кровать. Мы, мокрые, побежали к полотенцам и стали обтирать друг друга. Я почувствовал, что должен быть благодарен Ким за это приключение, обнял её и поиграл с её клитором. К сожалению, то ли у Люси не было лесбийских наклонностей, то ли Ким её не привлекала, но Люси была заинтересована только мной. В конце концов получилось так, что Люси встала на
четвереньки, а я, естественно, пристроился сзади, и почувствовал, что Ким,
растягивает мне ягодицы и засовывает свой язык в анус, двигая свое лицо туда и обратно, вслед за моими бедрами. Но она знала, что когда на меня обрушивается оргазм, я не люблю двигаться, а предпочитаю замереть, вдавившись в полость и вкушать спазмы, которые идут уже автоматически и больше не требуют движения. Ким изучила это и теперь хотела прочувствовать мои спазмы языком, не будучи толкаема моими бедрами взад-вперед, а замерев вместе с ними. Здесь она была молодец, ничего не скажешь. В такой ситуации третий - не лишний, а третий - лижет.

Вот кто была Ким, по чьей фотографии и представляла меня Зойка. Извини, что отвлекся на "Я вспомнил Вас и влез в живое..." Ненавижу звучание имени Зоя. Зудящеё, занудное имя, и оно ей вполне подходит.
- А я вас почти не узнала, - сказала она.
- Не скромничайте, - сказал я.
И мы пошли на стоянку машин, а по пути зашли в туалет каждый, увы, в свой, ей не терпелось.
Череда мужчин у писсуаров. Вдруг раздается женский голос из репродуктора в потолке об изменении расписания какого-то полета. Странное бесстыдное вторжение женщины в мужские места. Хотелось большего, чем только голос.
У Зойки была с собой одна дорожная сумка, так что не надо было торчать у
багажной карусели, глядя на вращение которой, отверстие начинало блевать чемоданами.

Говорила Зийка голосом, скрипучим и надуманным, каким говорят глупые
учительницы. Так и хотелось ей хуй в рот засунуть, чтобы заткнулась. Я снял ей номер в мотеле. Не хотелось мне её к себе поселять. Мало ли осточертеет или ломаться станет, и тогда не избавиться будет, а так - станешь носом вертеть - оставайся у себя в мотеле и жди обратного рейса, бери такси и добирайся до аэропорта сама.
Приехали в мотель, и оставили сумку в номере. Зуйка опять пошла в туалет, а я представлял, как она пизду оголяет, как струйка из неё течет, как она отрывает бумагу и промокает, как натягивает обратно колготки, смотрится в зеркало.

Я помню в двери ванной у себя в квартире в Ленинграде я проделал дырочку весьма незаметную, но достаточную, чтобы мне видеть, что происходит внутри. И следил я за своими любовницами, входившими туда. Одна особенно заводила меня, когда она шла туда подмываться перед тем, как лечь со мной. Подмывшись, она засовывала палец во влагалище, глубоко-глубоко и потом глубокомысленно нюхала его. А я гадал, зачем она это делает, то ли её возбуждает собственный запах, то ли она проверяет здоровый ли запах, нет ли там какого-либо воспаления, которое запах изменяет.
Было трепетно также наблюдать за привычками подмывания, одна мыла пизду рукой спереди, а другая - заводя руку со стороны зада. И выражение их лиц в эти моменты было таким естественным, не то что, когда они выходили и нацепляли маску до тех пор, пока не подходил оргазм, и тогда все маски, конечно, срывались, потому как мешали участившемуся дыханию.
Злоя вышла из ванной:
- Ну, я готова.
Я, покидая номер, посмотрел прощальным взглядом на кровать, думая, удастся ли мне пригвоздить Зойку хуем к кровати или нет.
Я повел гостью в арабский ресторан. Не потому, что там танец живота исполняли, а потому что жратва недорогой была и недурной. Что же до танца живота, то зрелище было жалким. Особенно, когда танцовщица подруливала, тряся бедрами к твоему столику, и ты должен, по её идеё, исходить спермой и выдать ей большую бумажку в виде чаевых. Мужики радостно пользовались возможностью, засунуть ей доллар в трусики, не глубоко, конечно, а лишь за резинку. Я думал, а что если быстрым движением запустить руку ей в пизду. Небось огреёт по морде да
скандал поднимется. А хули, голая, пиздой вертишь. Но нравственность начеку, как совейские пограничники. Так что я решил ей в трусы деньги не класть, а дать ей в руку, чтобы не играть в эту игру скопцов. Она взяла денежку рукой и сама вложила под резинку трусиков, чтобы остальные видели деньги на должном месте.

Зойка, утолив первый голод, заулыбалась, чуть расслабла, и я задаю свой любимый вопрос:
- Ну, расскажите мне про свою любовную жизнь.
Интересно, как разные бабы реагируют. Одни начинают пятиться, другие идут навстречу, третьи остаются на местах, согласно купленным билетам.
Эта дура попятилась. Я, мол, такие вещи не рассказываю малознакомым.
А я говорю, что лучший способ познакомиться поближе - это рассказать о своих любовных похождениях.
- Нет, давайте, поговорим о чем-нибудь другом.
- О чем же Вы хотите поговорить?
Думает. Потом лыбается, будто эврика нашла на неё, и говорит:
- Про вашу любовную жизнь.
Умница какая. Ну, я ей рассказал то да сё, приготовленное для таких случаев.
Потом пошли мы с ней гулять в даунтаун. Веселая стала, шутит, под руку меня прихватила. Плотно. И говорит, как все ей вокруг нравится. В машине я обнял её за губы. Ничего - язык, как змея, высовывать стала. Тут уже поздновато заделалось. Привез я её в мотель. Она пытается говорить, что, мол, до завтра, а я говорю с трепетом, что еще с ней побыть мечтаю. Ну, она милостиво соглашается, но добавляет, что ненадолго.
- Я еще не готова, - аргументирует она мне свое сопротивление, когда я до её груди добираюсь.
- Что, тебя еще в печке подержать надо? - спрашиваю. Хихикает.
А неготовность её, оказывается, в том, что, помимо желания, она должна испытать уверенность, что, окромя хуя, она сможет урвать с меня еще всевозможные удобства - от психологических до материальных. Настоящая блядь. Стал я её звать в связи с этим Зизи, и она откликается.

Комната в мотеле маленькая - кровать да телевизор, вот мы и сели, а потом
полулегли, а потом и вовсе легли, якобы на экран любуясь. Поцелуи пошли,
конечно. Она вяло предлагает разбежаться на ночь и встретиться утром. Но рот её для настойчивых разговоров слишком занят моим ртом. Как мы знаем, главное не давать бабе очухаться от нахлынувшей похоти и брать. Тем болеё, что хуй - железо, пока увлечён.
Вдруг она поднимается и заявляет: "Я не могу спать в одежде, я ночную рубашку надену".
"То-то же, - подумал я. - Женщин нельзя винить в мягкотелости,
поскольку она - свойство их анатомии". А вслух говорю, что я тоже в одежде спать не привык. Пока она ковырялась в ванной, я тоже разоблачился и под одеяло залез.
Выходит Зизи в длинной рубашке, ложится, и делает вид, что не замечает, что я голый. Поворачивается ко мне спиной, будто спать собралась. Я её голыми руками беру. Чувствую, лифчик не сняла и вся в трусиках. Ну, это конечно - если бы она до конца разделась, то у неё совесть была бы неспокойна, что, мол, не сопротивлялась совсем. А так она себе говорить будет: ведь сопротивлялась до последнего, но уж такой настырный попался.
Я руку под рубашку просунул и лифчик расстегнул, а она из последних сил
говорит, не поворачиваясь, пока я с её сосками играю: "Ну, неужели нельзя так заснуть, я очень устала". Конечно, устала кобениться, думаю, а сам руку по ноге вверх, в трусики веду и со стороны ягодиц прямо в совершенно жидкую пизду проскользнул. Неприступные высоты скрывали преступные глубины. Только я палец ведерком окунул в этот узкий колодец и зачерпнул живой водицы, как Зойка повернулась ко мне лицом и бросилась на меня с объятиями, стягивая с себя трусы и ночную рубашку.
Так я раскопал в её одежде сокровище пизды, а если точнеё географически, то таинственный остров, он же остров сокровищ: клитора, влагалища и ануса.
Что за замечательное изобретение, ноги у женщины - складные и раздвижные!
Трясина её бедер засосала мой хуй с головкой. И такая в ней замечательная
смазка, что подумал я о новом направлении в бионике - изготовлении смазочных материалов, берущем за основу смазку Бартолиновых желез.

Позабавлялись мы ночку. Но и в постели она - не то, хоть и сосет, да неумеючи, и хоть кончает, да с великим трудом - всё ей мысли, говорит, мешают. Тоже мне, пизда мыслительная.
Я включил телевизор, развернул её темечком к нему, чтобы она его не видела, и лежа на Зойке, поглядывал на экран. Мужчина ебёт и смотрит
телевизор, чтобы отвлечься от требовательного возбуждения и чтобы дольше не кончать. Женщина же, когда её ебут, смотрит телевизор лишь от безразличия.
Но новизну тела ничем не переплюнуть. Так что приятно было.

На следующий день мы развлекались по музеям, где висят иллюзии в золоченых рамках искусства. И опять дивился я, до чего некрасивый народ в нашем штате. Блеклые лица, бесформенные фигуры. Какое тотальное вырождение вида, несмотря на изобилие жратвы и прекрасные бытовые условия. Какая редкость красота - как сделать, чтобы она была повсеместна, чтобы не выдумывать утешение, что, мол, красота, не самое важное, что, мол, душевные качества важнее. Типичная ситуация лисы и винограда. Должна быть и красота, и душевные качества, а не одно за счет другого. Нет ничего болеё унижающего тебя, чем красота, которой не обладаешь, а делаешь вид, что она - явление второстепенное.

Есть тут одна эмигрантская парочка, жена - точная копия общипанной курицы сиреневого цвета - умилённо говорит, что её муж с годами ему лет 45, жирненький с подергивающимися губами и клацающий зубами стал походить на знаменитого артиста, красавца с идеальными чертами лица. И самое смешное, что она так хочет верить в это, что верит. Мечта о красоте, так и не исполнившаяся для неё за всю жизнь, заставляет ослепнуть и видеть галлюцинации. Ничтожность жизни без красоты, без обладания ею, делает людей подлыми по отношению к реальности, они перестают её видеть и добросовестно обманывают себя иллюзиями.
Следствием этого является накопление внутренней неудовлетворенности, ибо нутро-то не обманешь - оно только тем и занимается, что трезво сравнивает мечты с реальностью.

К вечеру Зоилка поднадоела мне изрядно, хорошо хоть, что постель все это
смирила. Смотрел я на Зизи, слушал, как она тараторит чепуху и думал, каким бы адом была бы жизнь с ней. Но какой рай трахнуть её пару раз и уйти, окрыленным свободой. Но коль трахнул бабу - зачастую она начинает жаждать твоей души. Так назовем же это, плата за трах.

В воскресенье я с облегчением сажал её на самолет, а она разгорелась - не
остановить было. На улице бросалась на меня - хочу, говорит. Пыталась пробудить мой не выносливый к ней интерес. Я погружал руку ей в штаны и окунал палец в горячую прорубь пизды.
В словесных красивостях о любви, половые органы почему-то заменяются
сердцем, а не легкими или печенью. Так что когда романтики говорят, что в сердце пожар желания, нетрудно представить истинное место пожара.

Назойливая Зойка мигом возмечтала начать искать работу в нашем городе, чтобы перебраться ко мне поближе. Я лишь подливал масла в огонь - мне-то что? - пущай лишняя пизда рядом готовая лежит.
Вот такие дела. Самое приятное из всего, что говорили всю дорогу по-русски, и я вспоминал, как разговаривают с женщиной на родном языке, ведь у меня лет семь сплошные американки идут. На что, вовсе не жалуюсь, главное, чтобы шли. О, женщины! О, разные!

* * *


стихи из романа Михаила Армалинского
Добровольные признания - вынужденная переписка


Сокращения мышц называем любовью,
и - взаимной, когда они одновременны.
И вздохнув, обратимся опять к суесловью,
потому что в желанья придут перемены.

Мы теперь друг на друга с прохладцею смотрим,
а ведь только минуту назад полыхали,
и казалось, что жаром желанье не сморим,
а лишь сделаем ярче, но как низко пали,

вознесенные похотью к Божьим стопам,
мы лежим, обессилены быстрым полетом
и подносим к губам охлажденный стакан,
переполненный морем, но ставшим болотом.


* * *

Негритянку держу на черный день,
блондинку лелею ночами белыми.
Лести парчовую нитку вдень
в ушко -
брюшко -
и шей по телу губами спелыми.

Так мы и жили - то там, то тут.
Мне шили тело, а я подшивал
в дело романа. Коль мне дадут,
даденое - губами жевал,

и языком проходился по
черным и белым губам гуманно,
чтоб никого не обидеть - гурманом
после облизывался. Эдгар По

каркал, что будто бы никогда
я не вкушу золотой середины
между белой и черной - седины
не помешают мне накатать

сто фолиантов погони за нею,
златом серёдки - невежда селёдкой,
скажет, воняет. Также и с лодкой,
что разбивалась об ахинею -

в общем, я в истине - спец и мастак
пронюхал её укромное место.
А тех, кто не верит - их так и растак!
Суть из первых рук мне известна.


* * *

Бидон бидэ наполня до краев
обильными ночными сливками,
она коровою брела под кров
одьял, качая бигудями-свитками.

А под одьялом муж, известный скотовод,
нахрапом храпа брал за зоб желание
жены, которая от сточных вод
разбухла молоком невоздержания.


* * *

Это было всего лишь вчера,
а уж сколько случилось иного,
позади оказалась черта,
устрашавшая жизнею новой.

Мы казались счастливой четой,
но не жалость жила в ней, а жало.
И былое за мнимой чертой
затяжной слепотой устрашало.

Нет, любовь не слепа - ведь она
мне представила фата-моргану
и фата была ясно видна,
погрузившая разум в нирвану.

Скоро брачная ночь истекла
и пришло разведенное утро,
и грядущее из-за угла
выплывало в судёнышке утлом,

а вернее в посудине грязной,
той, что в раковину занесло,
и ты моешь, а я в унисон
вытираю, с надеждой заразной,

что окажется дней до черта,
без тебя, явно осточертевшей.
И горит перед нами черта,
пред которой ничто не удержит.



До свиданий
Михаил Армалинский

Пишите разборчиво GEr@mipco.com

ВЕРНУТЬСЯ В ОГЛАВЛЕНИЕ GENERAL EROTIC

© M. I. P. COMPANY All rights reserved.

GEr11"